Дедушка и внучка
Шрифт:
К горлу Бардвела подступило рыдание. Ему хотелось схватить и унести с собой это маленькое существо, не догадывавшееся о том, что он тоже ее дедушка. Ему хотелось, чтобы она так ластилась к нему, чтобы одаривала своей любовью его, а не чопорного и высокомерного Роджера Сезиджера.
Дороти серьезно наблюдала за собеседниками со странной проницательностью, которая иногда появляется в глазах ребенка, переводила взгляд с одного человека на другого. Потом ласково и мягко сказала:
— Я пойду собирать землянику. Сегодня тете Доротее совсем не удается справиться со мной. Думаю, дедуля, после завтрака нас с тобой опять накажут: заставят учить стихи. Пойдемте в сад все втроем, я буду собирать для вас ягоды и сразу вам отдавать.
— Дороти, — сэр Роджер медленно поднялся с кресла, — я не пойду с тобой в сад. У меня еще много дел сегодня утром. Что касается вас, сэр, я наведу справки относительно крыши вашей фермы и прикажу тотчас же привести ее в порядок. Вам нечего больше сказать мне, сэр?
— Нечего, сэр. Скажу только, что я… — Бардвел замолчал, его горло сжалось.
— Что? — сэр Роджер теперь выпрямился, на минуту перестав горбиться, и казался очень высоким и важным.
— Что я завидую вам, сэр, — с вызовом проговорил фермер.
— Нечему завидовать.
— Как, — воскликнул Бардвел, — не завидовать вам, когда у вас живет эта крошка, которая вас любит и все время находится рядом?
— Я стар, — проговорил сэр Роджер. — Никто не должен завидовать старикам. Если даже у них и бывают мимолетные радости, они скоро лишатся их.
— Да, к сожалению…
— Пойдемте, мистер Как-меня-зовут, — Дороти решила сгладить возникшее напряжение. — Вы огорчаете дедушку. Дедуля, ты у меня еще совсем не старый, у тебя отличный возраст. Погоди, я скоро вернусь.
Она взяла фермера за руку и увела его из комнаты.
— Вы поцелуете меня разок, маленькая мисс? — умоляюще попросил Бардвел, пристально глядя на малышку.
— Я не целую незнакомых.
— Но если я попрошу поцеловать меня ради кого-то другого?
— Я не целую людей, которых еще не люблю, — объяснила Дороти. — Но я очень нежно возьму вас за руку и, если вам не хочется земляники, провожу до ворот, посмотрю, как вы сядете на лошадь и уедете. Надеюсь, что дедуля спасет от дождя ваш бедный нос, мистер Как-меня-зовут. И надеюсь также, что вы опять приедете, потому что, может быть, через некоторое время я полюблю и вас.
— Хорошо. До свидания, маленькая мисс, — только и смог произнести едва не плачущий Бардвел.
Медленно и печально ехал он по длинной аллее.
— Она чудесный ребенок, — сказал он отцу Дороти, вернувшись домой, — и этот старик, этот скупой богач, очарован ею.
— Зачем вы браните моего отца? — оборвал тестя Сезиджер.
— Прошу прощения, но все это слишком тяжело.
— Расскажите мне о дочери, — попросил Роджер.
— Я плохой рассказчик. Знаю только, что она, как вы и говорили, полностью заворожила обитателей Сторма. В том доме она может делать все, что ей угодно и с кем угодно.
— Я хочу ее видеть. Мне так ее недостает!
— Это меня не удивляет. Я тоже хотел бы, чтобы она жила со мной, хотел бы больше всего на свете. Она напоминает мне мое дитя, мою дочь, сердце которой вы украли, которую вы увели с собой. Если бы не вы, Роджер, она вышла бы замуж за какого-нибудь фермера, и у нее были бы счастливые румяные дети, и она осталась бы жива, а не лежала бы в могиле. Мне не за что любить вас. Мне совсем незачем помогать вам.
— Но вы все-таки помогаете…
Бардвел выпил глоток своего любимого сидра.
— Вот что я скажу вам, — сухо произнес он, поставив кружку на стол. — Если бы у меня был такой ребенок, я не жил бы так, как вы живете.
— Ну, продолжайте, продолжайте, — Роджер улыбался с напускным легкомыслием. — Говорите, не стесняясь. Я готов выслушать все, что вы скажете.
Бардвел пристально посмотрел на него.
— Вы сами испортили свою жизнь, — проговорил он. — Вы подвержены двум тяжким грехам. Во-первых, вы пьете больше, чем следует. А во-вторых, когда у вас заводятся деньги, идете и проигрываете их в карты.
— Я не могу совладать с собой. Во мне горит страшный огонь, — Роджер вскочил со стула и пошел к двери из комнаты, потом вернулся. — Вы думаете, такое дитя, как Дороти, может удержать человека от порока и спасти его от греха?
— Она спасла бы меня от гибели, от соблазна, — убежденно сказал Бардвел. — Она похожа на свою мать, и уже одно это сходство увело бы меня от любого зла. В то же время в ней странным образом присутствуют и ваши черты. Она — вы, но без вашей слабости. Вы были таким раньше, до того как небесные ангелы от вас отступились и дурные темные силы овладели вами. Если бы я был таким, как вы, я постарался бы исправиться ради Дороти. Разве ей Сторм нужен? Ей нужно, чтобы отец любил ее и был с ней добр и ласков. Она не понимает, что такое страх, не понимает, что такое зло. Пусть она становится богатой наследницей, как вы желаете. Только помните, что если хозяева Сторма будут дурно обращаться с ней, я явлюсь на выручку, потому что полюбил ее. Мне кажется, будто мое собственное дитя вернулось к жизни.
— Что ж, я действительно нераскаявшийся блудный сын, игрок и мот, — Роджер попытался сделать вид, будто его не тронули слова тестя. — Пусть мой план относительно будущего дочери выглядит безумием, но мы доведем дело до конца. Вот только мне так хочется увидеть малышку! Благодарю вас за вести о ней. Да, кстати, вы видели старика?
— Он отказался принять меня, но девочка устроила нашу встречу. Она провела меня прямо в кабинет.
— Как это на нее похоже! — громко расхохотался Сезиджер.
— Она усадила меня на стул, а сама взобралась на колени старика и, сидя у одного дедушки, вежливо разговаривала с другим. Я несколько раз чуть было не потребовал, чтобы она ушла со мной.
— Вы погубили бы решительно все!
— Да ведь я же удержался.
— Как вы назвали себя?
— Я велел доложить о себе как о мистере Бардвеле. Никто ничего не заподозрил. Она спросила, как меня зовут, а я сказал: «Меня зовут… Как меня зовут?» — и, поверите ли, Сезиджер, она все время звала меня мистер Как-меня-зовут.