Дегустатор
Шрифт:
Пожав плечами, я повернул к дому.
Итак, они думали, что получили мой журнал. Что у него общего с La Mode? Ну посмотрите сами. Самое авторитетное профессиональное винное издание в России. Ну одно из трех. Но самое умное и самое независимое. Похоже? Похоже.
К этому моменту я не пропускал не только ни одну колонку Ядвиги — я научился проникать в ее личный блог. Она, правда, с декабря больше не написала ни слова на ту тему, что мне была нужна, зато она писала о том, что произошло с ней самой.
Они уничтожают умных, писала
А это — те же «они» или другие?
Стоп, сказал я себя. Но это же политика. Это хотя бы можно понять. Ну написали лишний раз про Ходорковского. Обругали лишний раз президента. И вот вам результат. Это те игры, в которые я не играю с девяносто третьего года. Но при чем здесь мода? И при чем здесь вино?
Но эти люди — лица которых я пока что даже не представляю — да, они помимо всякой политики тоже убирают умных и независимых. Зачем?
Их не интересует прибыль от самого издания, это ясно. Потому что они убирают людей, от которых как раз и зависел престиж и прибыльность журнала. А что тогда их интересует? Очень странный вывод: само издание как таковое. Имя. Пустая шкурка. Зачем?
Нет, все не так просто. Я вижу только часть картины. А другая часть…
А другую часть видят они. И тоже видят плохо.
Вот наш бывший «Винописатель» — второй номер которого, как и ожидалось, так и не вышел. И третий тоже не выйдет. Эти люди, которые его купили, очень плохо разбирались в том, в чем блестяще разбирается Костя. Они не знали про грядущий винный погром. Или про Грузию. Они рассчитывали, что вино будет — и журнал будет.
То есть они не всесильны, их можно победить.
И как же они работали? Грязно и грубо. Соблазнителей главному редактору не подослали (хотя что я знаю — а вдруг было?). Но тупо организовали налет налоговых громил. Зачем? Ну это же просто. Они думали, что цена журнала упадет. А когда у них это, моими усилиями, не вышло, вздохнули и заплатили нормальную цену. Хотя, в целом, не так уж дорого.
А что будет, если уйдет Алина? Совсем просто. Цена журнала упадет. Так-так-так. Но они его вроде бы уже купили? Или потом планируется перепродажа?
Ну, хорошо. А где я видел очень похожую историю? Но связанную не с журналами, а, как ни странно, с вином? Да как это где? В Германии я это видел, где же еще. В Германии. Не журнал, но знаменитое винное хозяйство. В котором было некое происшествие. После чего… цена хозяйства — если кто-то его собирался купить — вне всякого сомнения упала. «Мы все теперь стали меньше стоить»: это кто сказал? Мануэла? Альберт Хайльброннер? Значит, эти «кто-то» просто хотели купить замок Зоргенштайн? И никакой политики, никакого проклятого вина за номером бутылки десять тысяч или около того?
Ну, вот так. Многое непонятно, но для начала работы оснований сколько угодно.
И, кстати, есть одно предположение… связанное с этим самым проклятым вином… и его совсем просто проверить. Причем без всякой опасности.
И если проверка даст нужный результат — то все довольно просто.
Рейдеры, просто рейдеры. Которые захватывают что-то, связанное даже не с роскошью — вино и хорошая одежда не совсем роскошь, это, это… то, ради чего стоит жить, как книги, опера, многое другое. Захватывают, а затем…
Да, но журналы? Они-то тут при чем?
Мысль начала формироваться, но ее вытеснила другая, не очень приятная.
Ну понятно, что рейдеры — это только наемники. Причем во всех случаях — со сниженными умственными способностями. Но за ними кто-то стоит, в конце цепочки перепродаж. Кто-то большой. И хорошо бы, чтобы мой невидимый пока враг даже представить не мог, что я что-то про него выясняю. Кого беспокоит муравей, если он не заползает уж совсем за шиворот?
А ведь этих людей поймать можно. Как ни странно, на отравлении в Зоргенштайне. Вот этим и займется человек в черном, о котором либо не знают, либо забыли. Это неопасно — до первой попытки высунуться.
Ах, если бы можно было поговорить с Алиной — имена, названия банков и компаний. Но — я на ее месте тоже бы не позвонил.
А ведь она меня предупреждала, она хотела, чтобы я понял, почему она через несколько дней устроит этот дикий побег в Монако. Почти кричала.
Конечно, я все понял. А как же иначе.
И она сейчас не позвонит, хотя должна бы.
Я с металлическим хрустом ключа открыл свою обтянутую белой кожей дверь, вдохнул знакомую, чуть пахнущую табаком тишину. Закрыл засов, подошел к зеркалу. Нельзя так много есть, и не стоит так много спать. Подозрительно хорошо выгляжу, еще не хватало стать толстым.
А еще я, как ни странно, начал забывать вкус хорошего вина. Раньше пил его чуть не каждый день по нескольку глотков, разных, лучших, а теперь… выпить целую бутылку — невозможно, а если оставить ее на сутки, даже в холодильнике, то вкус уходит, истончается, возникает оттенок болотистой почвы… Как все это странно.
Алина, продержись еще. Есть шанс — совсем маленький — что я что-то смогу сделать, остановить их.
Я включил компьютер и на знакомой странице, практически сразу, увидел знакомое имя. И название — «Сталинград a la mode». Прочитал первые строчки.