Декорации театра мод
Шрифт:
— Нравится? — спросил вдруг Фуад, склонившись в мою сторону.
— Кто? — машинально переспросил я.
— Она, — кивнул он в сторону ведущей.
— Очень, — искренне ответил я.
— Сочувствую. Кстати, у нее очень милое и редкое имя — Наза. Оно тебе ни о чем не говорит, а?
Тогда это имя для меня еще ничего ни значило.
Представление кончилось где-то через полчаса. Уже в вестибюле я неожиданно встретил своего приятеля, тоже журналиста, с которым не виделся более года. Поболтав с коллегой минут пять о жизни, о работе и прочих житейских пустяках, я направился
Вдруг среди толпы я увидел Фуада и Назу, которые, мило беседуя, шли мне навстречу.
— Знакомьтесь, — вежливо сказал он, подойдя поближе, — мой друг Эмиль — талантливый журналист. Прошу любить и жаловать.
— Очень приятно, — произнесла его спутница, протягивая мне узкую, изящную ладонь.
Откровенно говоря, я был чуточку смущен. Видя, что я чувствую себя несколько неловко, она улыбнулась и что-то спросила меня о журналистике. Мои ответы Наза выслушивала с неподдельным интересом, и вскоре от моего смущения не осталось и следа.
Она была прекрасным собеседником, внимательным, с тонким чувством юмора. Узнав, что я хочу написать о них статью, Наза сразу предложила мне приехать завтра вечером на банкет, где у нее будет свободное время, которое она, по ее словам, с удовольствием посвятит мне.
Я, конечно, сразу же принял ее предложение. Поговорив еще несколько минут, мы тепло попрощались и вместе с Фуадом покинули театр.
— Послушай, а что это за банкет? — спросил я, пробираясь к его машине.
— По случаю первых гастролей театра мод за рубежом, — бесстрастно ответил он, заводя двигатель автомобиля.
Ехали мы молча, каждый думал о своем. На перекрестке, недалеко от городского парка, я попросил Фуада остановить машину. Ночь была теплой, и мне захотелось перед сном немного пройтись. Он недовольно что-то пробурчал, но спорить не стал.
Было около одиннадцати вечера. Настроение было хорошее. Душа, как говорится, пела. Аллея, по которой я шел, была пустынной, ни души. Редкие фонари слабо освещали узкую заасфальтированную дорожку, с обеих сторон которой росли густые деревья.
Вдруг откуда-то слева донесся странный шум. Невольно повернув голову, я увидел группу подростков. Они стояли полукругом, загораживая кому-то проход. Подойдя поближе, я сумел разглядеть девушку, которая безуспешно пыталась вырваться от них.
Заметив меня, высокий парень, вызывающе ухмыльнувшись, неожиданно схватил девушку за руку и толкнул ее. Споткнувшись о выступающий из земли корень, она упала. В группе подростков послышался громкий, неприятный смех.
Эта сцена возмутила меня до глубины души, вызвав чувство злости и естественное желание проучить их. С трудом сдерживая гнев, но стараясь не выдать своих намерений, я все ближе подходил к ним.
— Чего тебе? — медленно процедил сквозь зубы один из подростков, поигрывая тяжелой палкой. Эдакий супермен с дубиной.
Когда до него оставалось не более полуметра, я ударил. Ударил в челюсть, резко выбросив вперед кулак. Он медленно стал валиться, прижав к лицу правую руку. Схватив его палку, я молча нанес ею удар по руке другого парня, который успел выхватить
Не давая им опомниться, я сделал еще один выпад, попав толстым концом палки в солнечное сплетение тому высокому парню, который, очевидно, был в этой компании за старшего. Застонав, он присел на корточки. Девушка, успев вскочить на ноги, оказалась за моей спиной. Медленно, крепко сжимая палку в правой руке, я стал отступать в сторону аллеи. Подростки нас не преследовали.
Выбравшись на аллею, мы быстро, почти бегом преодолели несколько десятков метров, отделявших нас от дороги. И только оказавшись на тротуаре, я выбросил палку в кусты.
Нам повезло — неожиданно из-за поворота показалось пустое такси.
Очутившись в салоне машины, я облегченно перевел дух. Давненько я не попадал в подобные передряги. Наконец мне удалось разглядеть свою спутницу. Ей было от силы семнадцать-восемнадцать лет. Худощавая, невысокая, с приятными чертами лица, она была скорее миловидной, чем красивой. На ней были джинсы и светлая блузка.
Таксист остановил машину на проспекте, наотрез отказавшись въезжать во двор. Спорить с ним было бесполезно.
Ночь была безлунная. Улицы, как ни странно, уже опустели, хотя не было еще и двенадцати. Я раздумывал — что делать дальше.
— Послушай, — после небольшой паузы сказал я девушке, — я сейчас подгоню свою машину, она тут недалеко в гараже, и отвезу тебя домой. Хорошо?
— Хорошо, — еле слышно ответила она, как-то странно вдруг побледнев.
Облегченно вздохнув, я направился к гаражам. Но не прошел я и нескольких шагов, как за моей спиной неожиданно послышался странный глухой звук. Резко повернувшись, я увидел лежащую на земле девушку. Левой рукой она сжимала запястье правой. Сквозь пальцы тонкой струйкой текла кровь.
ГЛАВА 2
Мне с трудом удалось разжать ее левую руки и обнажить правое запястье. Кое-как перевязав рану своим носовым платком, я поднял ее на руки и побежал к своему подъезду.
Промыв рану, я тщательно обработал ее йодом. После чего, наложив повязку, осторожно протер лицо девушки намоченным в холодной воде полотенцем. Она медленно стала приходить в себя. Появился румянец, дыхание стало ровнее. Уложив ее на диван, я пошел готовить кофе.
Рана явно была ножевой. Она оказалась неопасной, но крови девушка потеряла довольно много. Самое интересное — я никак не мог вспомнить когда и кто ее ранил. Все участники инцидента в парке находились в поле моего зрения, и я точно помнил, что никто, кроме высокого парня, к ней не прикасался. А у него ножа не было.
Ход моих мыслей прервало шипение закипающего чайника. Сварив крепкий кофе, я вернулся в комнату. Увидев меня, девушка попыталась встать, ухватившись здоровой рукой за спинку стула.
— Будешь кофе? — спросил я, доставая из серванта конфеты и фрукты.
— Буду, — тихо ответила она, поправив слегка растрепавшиеся волосы.
В ее чашку с кофе я добавил немного коньяка, себе налил полную рюмку. Она оказалась не особенно разговорчивой. На мои вопросы отвечала неохотно, но, как я отметил, без особого смущения.