Декоративка. Книга 1

Грин Агата

Мы наносили друг другу удар за ударом, при этом сохраняя любезные улыбки.

— Но ты же поможешь мне? — спросила я, вглядываясь в его зеленые глаза (его это всегда злило; как я и думала, он больше не мог дать мне ни одного мысленного приказа). — Сделаешь так, чтобы меня купил хороший человек?

— Конечно, — заверил Шариан, и коснулся моих так и не осветлившихся волос. Последний раз волосы я мыла больше недели назад, до выкидыша, так что выглядели они, мягко говоря, неважно, да и пахли тоже; вонючие запахи осветляющих составов были очень въедливы. Большой

палец мужчины прошелся по моей щеке. Я похудела, так что она уже не была бархатной и пухленькой, скорее напоминала нечто впалое и шероховатое. — Приведем тебя в порядок перед продажей.

— Будет ванна? — на этот раз искренне обрадовалась я.

— Будет, — коварно улыбнулся Шариан.

Ванна была последним хорошим впечатлением того дня. Я с удовольствием влезла в нее, пару раз присела в блаженно теплую воду, затем хорошо промыла волосы, мечтая изгнать из них препаршивый дух осветляющих смесей, и намылилась. Шариан ничем не подал виду, что прошлый наш опыт с ванной оказался неудачен, помог мне ополоснуться и подал полотенце.

Я встала у камина и начала вытираться; после мытья я ощущала себя заново рожденной и уже не смущалась присутствия мужчины. Мужчины… Мои внутренние ощущения противоречили здешнему разделению людей мужского пола: Шариан, являющийся ни-ов и имеющий право называть себя «мужчиной» казался мне бесполым созданием, тогда как тот же Кирил, старый мэнчи, вызывал смутное волнение, какое вызывают обычно красивые мужчины у женщин, да и Зен, этот желтоглазый охотник, всеми моими внутренними радарами определялся как «самец».

«Как бы ни исхитрялись местные, природу не обманешь», — подумала я, вычищая смоченной в мятном растворе тряпочкой зубы. Закончив с гигиеной рта, я приняла из рук Шариана флакон с кремом, который хоть и был жирноватым и комковатым, но отлично увлажнял и успокаивал кожу. Обычно после того как крем впитывался, мне вручали чистую рубашку, чулки и домашнее платье, на которое я по привычке накидывала теплую шаль. Я повернулась к Шариану, но в этот раз он не подготовил для меня новую одежду. Его глаза улыбались.

Приятные ощущения после ванны сменились неприятными предчувствиями.

— Где одежда? — прямо спросила я.

— Она не нужна, — промурлыкал зеленоглазый, и крикнул в сторону двери: — Пригласите распорядителя!

Вскоре в комнату вошел ярко одетый человек в сопровождении нескольких мэнчи. Скверное зрение мало что позволяло рассмотреть мне из другого конца комнаты, но сразу бросились в глаза немаленькие размеры гостя — он был толстый, по-настоящему толстый, и свободная одежда не могла это скрыть. Он медленно, тяжело проследовал к стулу, стоящему у камина, и только разместившись на нем, посмотрел на меня.

В комнате оказалось сразу несколько мужчин помимо Шариана, но я до того была удивлена видом толстяка, что забыла о скромности, и замерла, как истукан. Женственное лицо его лоснилось, крупные яркие губы блестели (и этот помадой пользуется), брови были припудрены золотом, как и осветленные волосы, убранные в хвост.

Темные подкрашенные глаза

профессионально меня оглядели и подозрительно прищурились.

— Что за шутки, Шариан? — недовольным басом произнес толстяк. — Этой мэзе место во дворце. Если отец узнает, что я утаил от него такую девушку, мне несдобровать.

— Да, на первый взгляд она хороша, — согласился Шариан, — но не способна вынашивать детей и плохо видит. К тому же она дикарка с вздорным характером. Я не могу отправить отцу такую мэзу, Гадо.

Гадо снова на меня посмотрел; я не стала прикрывать интимные места руками и осталась стоять с опущенными руками и приподнятым подбородком. Как ни странно, нагота придавала мне уверенности. Я, может, и слабовидящая, зато они видят нормально — так пусть смотрят на меня обнаженную, мне стесняться нечего, наоборот, могу гордиться своим телом!

— В твоих руках она может стать сокровищем, Шариан… Почему ты не хочешь оставить ее себе?

Уголок моего рта дрогнул, и я чуть было не ляпнула, что он просто меня боится.

— По закону ты распоряжаешься новоприобретенной собственностью ов-вена, Гадо, а не я, — ответил Шариан. — А если откровенно… слишком она бешена. Не справлюсь с такой.

— Ты, ведун, не справился с ней? — подозрительно прищурился толстяк.

— Эти дикари бывают очень упрямы.

Мне пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться. Ах, Шариан, ты мне льстишь…

— Бешеная дикарка, которую не смог приструнить ведун… — проговорил задумчиво Гадо. — Такая не годится для продажи. Разыграем ее между мэнчи. Давно им не перепадало молодых девок.

— Верное решение, друг мой.

Гадо кивнул мэнчи, и те подошли ко мне. Один взял меня за руку, другой невзначай провел рукой по бедру, и все трое смотрели так похотливо, что на моей коже оставались ожоги. Еще бы, ведь я теперь не неприкосновенный товар, а товар, который можем им достаться…

Уверенность сразу схлынула. Я не для того красовалась перед ни-ов нагишом, чтобы меня решили разыграть как приз между нищими озлобленными мэнчи!

Красивых декоративок покупают богатые ни-ов — а я красивая! Я должна была пойти на продажу! По высокой цене! Чтобы меня мог купить только обеспеченный образованный человек! Этот обеспеченный должен был в меня влюбиться и выполнять мои капризы!

Но мэнчи… это не входило в мои планы! Это неправильно! Это… это беспредел! Перед моим внутренним взором возникло печальное лицо Креты в синяках, и я похолодела.

— Мэнчи? — ошарашенно проговорила я. — Вы что, с ума сошли?! Меня — отдать мэнчи?

Шариан вздохнул и посмотрел на Гадо. Толстяк хмыкнул:

— Ишь наглая какая.

— Говорю же — дикарка, — снова вздохнул ведун.

— Это вы дикари!

Ни-ов рассмеялись, после чего толстяк заметил, что время не ждет, у него сегодня еще инспекция мэнчи. Шариан достал из комода чистую рубашку, вручил мне, и указал на стул, где я оставила вещи, которые сняла перед ванной. Я подошла к стулу, отвернулась и стала торопливо одеваться. Руки дрожали, как и нижняя губа.

Они шутят, это шутка…