Декстер в деле
Шрифт:
Мешают только некоторые формальности: мне не положено ничего такого знать, а ему не положено признаваться. Чтобы разрешить затруднение, требовалось сразить его чем-то очень важным и срочным. Ничего более важного, нежели близящаяся кончина Декстера, конечно, и быть не может, однако вряд ли Чатски разделит мое мнение. Его, наверное, больше заботят всякие глупости вроде национальной безопасности, мира во всем мире и его собственной, достаточно бестолковой жизни.
Хотя есть шанс, что его может заботить
— Кайл! Эта сволочь ранила Дебору!
В любом крутом шоу по ТВ этого более чем достаточно, однако Чатски, видимо, ТВ не смотрит. Он лишь вопросительно изогнул бровь:
— И?..
— И… — протянул я, обескураженно силясь вспомнить, что еще обычно говорят в подобных сценах по телику. — И… э… он готов повторить попытку!
На этот раз Чатски изогнул обе брови.
— Ты думаешь, Вайсс снова нападет?
Все шло неправильно, совсем не так, как я рассчитывал. Я-то думал, существует некий Кодекс Людей Действия — стоит мне лишь затронуть вопрос активных действий, намекнуть, что я и сам готов присоединиться «к ним», как Чатски вскочит со стула и мы вместе ринемся в бой. А он только смотрел на меня так, словно я ему клизму предложил.
— Неужели ты не хочешь поймать эту сволочь? — Я подпустил в голос немного отчаяния.
— Это не мое дело, — ответил Чатски. — И не твое, Декстер. Если ты считаешь, что Вайсс поселится в той гостинице, сообщи копам. У них полно профессионалов, его выследят и схватят. А ты у себя один, парень… Пойми меня правильно: дело может оказаться серьезней, чем ты думаешь.
— Копы спросят, откуда я это знаю, — выпалил я и немедленно об этом пожалел.
Чатски тут же зацепился за мою оговорку.
— Ну и откуда ты это знаешь?
Бывают минуты, когда даже Демагогу Декстеру приходится раскрыть одну или две свои карты, — сейчас явно настал тот самый момент. Отбросив врожденные запреты, я выдавил:
— Он меня преследует.
Чатски моргнул.
— Это как?
— Это так, что хочет меня прикончить. Уже два раза пытался!
— И думаешь, снова попробует? В этой гостинице, в «Брейкере»?
— Да.
— Тогда почему бы тебе просто не пересидеть дома?
Скажу без ложного тщеславия: я не привык к тому, что интеллектом блещет собеседник, — но Чатски явно был ведущим в нашем танце, а Декстер отставал на пару па. Я завел разговор, имея в голове отчетливую картину, представляя Чатски бравым воином, способным бить с обеих рук, хотя вместо одной руки у него теперь протез… Все равно, он казался таким… ну, бесхитростным, горячим, плюющим на опасность человеком, который с полуслова ринется в бой, особенно если надо поквитаться со сволочью, ранившей его
Однако оставался насущный вопрос: кто же такой на самом деле Чатски и как мне заручиться его помощью? Можно ли хитростью склонить его на свою сторону? Или надо прибегнуть к беспрецедентному варианту неудобной, непроизносимой правды? Одна только мысль о свершении акта честности заставила меня содрогнуться с головы до ног — это противоречило всему, во что я верил! Но иного выхода я не видел — придется выложить хотя бы кусочек правды.
— Если я останусь дома, Вайсс сделает что-то ужасное. Со мной и, может быть, с детьми.
Чатски покачал головой:
— Ты с большим толком говорил про месть… Как он может что-нибудь тебе сделать, если ты дома, а он в гостинице?
Иногда приходится признать: бывают дни, когда ничто не ладится, — вот как теперь. Я попробовал утешиться мыслью, что еще сказываются последствия сотрясения мозга, но сам себе возразил: оправдание довольно жалкое и к тому же весьма устаревшее. Тогда, чертовски злой, я достал блокнот, который стащил из машины Вайсса, и пролистал страницы до цветного портрета Декстера в Деле на фасаде гостиницы «Брейкере».
— Вот так! Если убить он меня не сможет, то подстроит арест за убийство.
Чатски долго разглядывал рисунок, потом тихо присвистнул.
— Ну и ну… А эти штуки внизу…
— Мертвые тела. Украшенные так же, как в деле, которое расследовала Дебора, когда он ее ранил.
— Зачем ему это? — спросил Чатски.
— Как бы такая форма искусства. Ну то есть он так думает.
— Да, но зачем ему это с тобой делать, парень?
— Помнишь, когда Дебору ранили, арестовали одного типа? Я ему хорошенько наподдал… А это его бойфренд был.
— Был? — зацепился Чатски. — А сейчас он где?
Никогда не видел особого смысла в самоуничижении — в конце концов, жизнь и без моей помощи с этим неплохо справляется, — но если бы я только мог проглотить это слово «был», то с удовольствием прикусил бы себе язык. Тем не менее слово не воробей; и тогда, задействовав жалкие остатки своей сообразительности, я выдал:
— Он не явился в суд, исчез.
— Так Вайсс винит тебя за то, что его любовник сбежал?
— Наверное… — пробормотал я.
Чатски переводил взгляд с меня на рисунок.
— Слушай, парень, я хорошо усвоил, что следует прислушиваться к своим предчувствиям. Мне это всегда помогало, девять раз из десяти. Но тут… не знаю… — Он пожал плечами и поддел ногтем рисунок. — Не слишком притянуто? Впрочем, ты прав в одном: тебе действительно нужна моя помощь. И еще как нужна…
— В каком смысле? — вежливо спросил я.
Чатски шарахнул кулаком по рисунку.