Дела семейные
Шрифт:
Ясмин молча предавала их огню. Огонь догорел. Он отвернулся.
Это вызвало у Ясмин новый приступ ярости.
— Все это обман! Фокусы, чтобы заманить тебя туда. Пофлиртовать с тобой на крыше, потому что я помешала тебе каждое утро бегать за ней, виляя хвостом! Ей надо победить меня, показать, что она распоряжается моим мужем, заставляет его плясать под свою дудку!
— Может, ты и права. Ну а если не права и она действительно
— Глупости! Люди, которые вправду хотят покончить с собой, не устраивают представлений. И с головой у нее все в порядке, как бы только она себя не перехитрила!
Затем Ясмин перешла к угрозам. Клялась и божилась, что заберет детей и уйдет, что он больше никогда не у видит свою двухлетнюю дочку. Чем жить с ним и терпеть унижения, она лучше с голоду умрет вместе с детьми, но больше не даст ему мучить их всех!
Он видел, как перепугались дети. К ссорам Джал и Куми уже привыкли, но в этот раз они разрыдались в голос, будто осознав, что мать, которая всегда казалась им сильной, на самом деле беспомощна, скована своим браком и ей некуда деваться. Он физически ощущал, как нарастает в детях ненависть к нему.
— Ты противный, — визжала Куми, — зачем ты маму мучаешь? Джал попытался унять сестренку, но она вырвалась и закричала:
— Помни, Бог тебя накажет за то, что ты делаешь!
Сердце его разрывалось, но он не знал, что сказать им, и молча сидел, пряча лицо в ладонях. Дети бросились к матери, обняли и увели ее в спальню.
В полном отчаянии он пошел к родителям Люси. Ему открыла миссис Браганца, которая так уставилась на него, будто увидела призрак, и захлопнула дверь. Он звонил и звонил, пока не вышел мистер Браганца с угрозой вызвать полицию, если он не уберется отсюда. Нариман попытался задержать его, рассказать о состоянии Люси… Дверь захлопнулась. Он продолжал говорить, стоя перед закрытой дверью, пока не понял, что его никто не слушает.
Неужели мистеру Браганца действительно не было дела до того, что случилось с его дочерью? Он попытался представить себе, что подобное происходит с ним и Роксаной, но ничего не получилось…
Постепенно обитатели «Шато Фелисити» перестали обращать внимание на Люси. Никто не стоял на улице с задранной головой. Никто не высовывался из окна поглазеть. Жильцы привыкли, он слышал их разговоры: айя не в себе, раз в неделю ей обязательно хочется попеть на парапете — и поет-то она одну и ту же песенку, а потом спускается вниз за руку с профессором Вакилем, и все кончается. Ну и ладно, что делать.
Обитатели дома уже не сомневались, что Нариман и дальше будет выполнять свой долг-уводить Люси с крыши и сдавать на руки семейству Арджани. Событие перестало восприниматься как опасное. Понемногу переставал бояться и он. Пожалуй, это лучше всего — принимать ситуацию как она есть.
Однажды вечером, когда пришли звать его на крышу,
Он умалял ее не делать этого. Пытался втолковать, чтоза пенит и незлобивым поведением Люси скрывается самое настоящее безумие. Но Ясмин твердила, что призовет эту женщину к порядку раз и навсегда, и никакие увещевания ее не остановят.
— Ой, мама, — испугалась Куми, — а вдруг она тебя ударит?
— Не волнуйся, доченька, я могу и сдачи дать.
Нариман поднимался вслед за Ясмин по лестнице, отставая на несколько ступенек. Когда она вышла на крышу, он укрылся в тени цистерны.
Что дальше? Его мысли мешались от страха.
Сгущались сумерки. Жарко и душно, ни ветерка. Тонкая струйка уличного гула — гудки автомобилей, скрежет тормозов — незваной гостьей пробиралась на крышу. Как во сне, следил он за приближением Ясмин к Люси на погружающемся во мглу парапете.
Ясмин уперла руки в бока.
— Эй, айя! Что это за безобразие? Слезай оттуда и отправляйся на кухню. Немедленно! Мистер Арджани ждет ужина!
Не в силах двинуться с места, он смотрел, как Люси повернула голову, глянула через плечо на Ясмин.
На крыше дома напротив вспыхнула красным и синим неоновая реклама, чередуя силуэт туфли и девиз фирмы: «С УДОБСТВОМ ШАГАЙ ПО МИРУ».
До его слуха снова донесся голос Ясмин, за которым снова последовала тишина. Все в том же трансе он смотрел, как Ясмин, подобрав подол, поднялась на парапет и бесцеремонно похлопала Люси по плечу:
— Ты что, оглохла? Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь!
Усилием воли стряхнул он с себя оцепенение и тихонько двинулся вперед. Как образумить двух женщин на парапете? Неоновая реклама заливала их то синим, то красным светом.
— «Мы слезы лили, и мы веселились», — запела Люси, сбрасывая чужую руку с плеча.
Ясмин наконец добилась реакции — совсем не той, которой ожидала.
— Ты кого это из себя строишь?! — выкрикнула она.
Он с ужасом увидел, что она обеими руками хватает Люси за руку, а та, стараясь высвободиться, тянет Ясмин на краешек парапета… Обе раскачиваются на краю бездны…
Он рванулся к ним, протягивая руки — схватить, удержать. Он успел дотронуться до них, но лишь на миг.
Дедушка вскрикнул.
Джехангир сел в постели. Сердце его колотилось. Какой ужас преследовал дедушку во сне? Потом дедушка захлюпал носом. Джехангир осторожно спустил ноги, памятуя о скрипучей доске пола, и шепотом спросил: