Делать мнение: новая политическая игра
Шрифт:
Априори ничто не запрещает установить это весьма специфическое правило, отдающее зрителям право судить в игре и принимать решение о каждом из приемлемых правил. В этой области все возможно, но и все произвольно. Можно с успехом представить себе, что так же станут поступать в науке и отныне у репрезентативных выборок населения будут требовать решения о том, вращается ли Земля вокруг Солнца или наоборот; или еще, когда найдут средство против СПИДа через год, два года или позже (а последний вопрос действительно был задан). Эти явно абсурдные вопросы могут, впрочем, быть использованы, но только при условии считать их индикаторами переменных, которые надо определить и построить. Политическая или политологическая уловка состоит в том, что ответы берутся в том виде, в котором их дают респонденты. Именно поэтому точно найдется комментатор, утверждающий, что по данным опросов Земля вращается вокруг солнца, или что вскоре найдут средство против СПИДа, потому что большинство людей так думает. В реальности первый вопрос можно считать хорошим показателем приобщенности к школьной системе (потому что правильный ответ предполагает знания, получаемые в начальной школе), и второй - хорошим индикатором подверженности индивидов кампании в прессе по вопросу СПИДа. Но поступая таким образом,
История создания "Топ 50" интересна сама по себе. Она обязана Филиппу Гилдасу, журналисту станции Европа 1, когда в 1984 году он был назначен ее редактором программ. Он рассказывает, что тогда существовало порядка двадцати дисков 45-оборотов, производители которых осаждали радиостанции, претендуя на первенство, и что он, не имея ни особенных музыкальных пристрастий, ни личного мнения в этой области (как обычно бывает с редакторами программ), но тем не менее желая сделать выбор, нашел как будто "профессиональное" и "объективное" средство для определения действительного лидера. Тогда он пришел к мысли взять в качестве критерия уровень продаж дисков; это лишь один из критериев, но он был легче принят, так как походил на форму голосования. Особенно огласка рейтинга (ежедневная передача станций Европа 1 и Канал Плюс, а также публикация в еженедельнике) обусловила то, что в среде профессионалов шоу-бизнеса называется "эффектом Турбо", то есть увеличение продаж в результате попадания диска в рейтинг Топ 50 и последующих упоминаний в ведущих национальных СМИ.
Этот эффект вердикта носит очень общий характер и также проявляется даже в тех областях, которые могли бы показаться наиболее далекими от подобных процессов, например, в интеллектуальном поле. Так, журнал Лир (68 номер за апрель 1981 года) задал следующий вопрос обширной выборке лиц, взятых в качестве "репрезентативно представляющих интеллектуальную среду" (600 человек, включая академиков, писателей, преподавателей, учащихся старших классов, профессионалов в области книгоиздания, журналистов, артистов/185/ и различных деятелей): "Каковы три современных франкоязычных интеллектуала, произведения которых, по Вашему мнению, оказали наиболее глубокое влияние на эволюцию идей, литературы, искусства, науки и т.п.", чтобы установить список чаще всего названных интеллектуалов [22]. На самом деле под видом формы демократического референдума этот опрос, с одной стороны, утверждал идею (очень журналистскую) пользы рейтинга, а с другой определил круг лиц, имеющих законное право участия в его составлении. В этом исследовании журнала Лир журналисты были "сверх-представлены" (37% опрошенных) и их мнение получило значительный, но незаметный перевес, потому что интеллектуалы-журналисты и журналисты-интеллектуалы, не говоря уже просто о журналистах, "утонули" в "репрезентативной выборке" индивидов, сочтенных (кем?) способными высказаться по этому вопросу. Сегодня довольно забавно перечитать отчет об исследовании. Если мы исключим интеллектуалов, умерших со времени проведения исследования (чтобы соблюсти формулировку вопроса), то первыми тремя интеллектуалами были бы: Клод Леви-Стросс. Мишель Турнье и Вернар-Анри Леви. Газета Эвенеман дю жеди, повторившая исследование в феврале 1989 года, поместила во главе рейтинга, ex aequo, Леви-Стросса и Бернара Пиво...
Стоило бы процитировать почти весь комментарий журналиста Эвенеман дю жеди, представляющего результаты этого рейтинга, явно построенного по образцу исследования журнала Лир. Даже не задаваясь вопросом о составе жюри, определяющего подобный рейтинг, журналист с очевидным удовольствием констатирует как факт этот "прорыв" СМИ и лестное их сближение с высоко престижными интеллектуальными институтами ("Коллеж де Франс и телевидение, научные авторитеты и католическая власть, производство идей и их распространение"). Он видит в этом повод "аплодировать победе согласия медиатических и университетских кругов" и, по-видимому, радуется тому, что этот рейтинг смешивает личности, звания и должности: интеллектуальная власть сегодня будет "разумом у власти, конечно при условии, что она узаконена медиатическим судом и что она не занимается безосновательными умозрительными построениями, а соприкасается с реальной экономической, политической, социальной или культурной жизнью". Рейтинг, установленный жюри, в котором преобладают журналисты, еще в более резкой форме, чем журнал Лир, присуждает/186/ медиатическую пальму первенства года. В реальности жюри отвечало на следующий вопрос: "О каких интеллектуалах или деятелях искусств СМИ больше всего говорили в последнее время" (Фюре в год двухсотлетия Революции не мог не занять второго места, а Пьер Нора - третьего и т.п.) [23].
В действительности основное последствие, производимое опросами или производимое кем-то посредством опросов в этой области, состоит в составлении жюри, представленного в качестве "неоспоримой" инстанции в силу своей коллективности, анонимности, репрезентативности, а значит "беспристрастности". Именно поэтому специалисты по опросам, чтобы придать максимальный общественный
* Если бы дебаты развернулись позже и без предварительного извещения, и следовательно, если бы их слушало немного людей, то опросы не имели бы большого смысла.
политической передачи, которую "нельзя пропустить"*, и пыталась направить ее восприятие путем представления в каждом СМИ (в зависимости от его собственной политической позиции) обоих лидеров, их предполагаемых политических стратегий, их преимуществ и недостатков, их публичного имиджа и их консультантов, их хобби и образа жизни, прогнозы специалистов по коммуникации и даже, едва ли в шутку, прогнозы астрологов.
Между тем, назначение "победителя" таких дебатов путем прямого опроса репрезентативной выборки населения было символическим переворотом, который смог остаться незамеченным лишь потому, что он был логическим следствием целой серии трансформаций, последовательно превративших граждан в простых телезрителей, оценивающих качество "представления". Однако такое назначение полностью произвольно: защищая идею "просвещенного" мнения, мы можем полагать, что ценность мнения не зависит от количества индивидов, его разделяющих. В реальности, институты опросов дали техническую возможность распространить на политику и на другие области власть "аплодиметра", востребованного всей структурой политико-журналистского поля и отныне позволяющего решать и определять, что "правильно", не прибегая к традиционным политическим процедурам. Парадоксом, свойственным политологическому подходу к политике, является то, что в данном случае институты опрашивают респондентов, как будто они не имеют политических мнений и поэтому могли бы быть более беспристрастными, чем комментаторы; таким образом, репрезентативные выборки избирателей превращаются в судей, решения которых, как предполагается, не произвольны и должны признаваться всеми, включая самих комментаторов и политиков, роль которых теперь сведена к анализу и к приведению своих комментариев в соответствие с результатами опросов. Показательно, что в ходе дебатов Ширак/Фабиус ни один из участников политической игры не оспорил законность опросов,/188/
* Мы видим здесь, что невозможно анализировать телепередачу саму по себе, не принимая в расчет инстанции, частично формирующие ее аудиторию (специализированные телевизионные газеты, отбирающие передачи, которые "надо посмотреть" или "нельзя пропустить", ежедневную прессу, побуждающую следить или не следить за той или иной передачей, и т.п.), а значит, и ее "судей".
призванных определить "победителя" дебатов*. Надо сказать, что определение этого победителя с самого начала сильно зависело от опросов "общественного мнения". На самом деле речь шла о чистом продукте институтов опросов и агентств, специализирующихся в области политической коммуникации. Сама идея провести эти дебаты, к которым ничто объективно не обязывало, вписывалась в политическую игру, уже находящуюся под влиянием опросов о мнениях**. Сама форма этого телевизионного дебата была выбрана потому, что опросы как будто указывали на то, что французы очень "любят" масштабные дискуссии между политическими лидерами. Риск, на который они шли, соглашаясь на публичное противоборство, тоже объясняется их общим желанием поднять свой рейтинг популярности, чтобы прочно утвердиться в своем собственном лагере, в частности по отношению к двум остальным лидерам (Барру и Рокару), рейтинги популярности которых, сильно возросшие за последние годы, оказывали значительное давление на политическую игру и на их личные амбиции. Иначе говоря, оба политических противника боролись не столько друг с другом, сколько с данными опросов общественного мнения, слишком благоприятными для их конкурентов.
Редко дебаты вызывают проведение такого количества опросов. На предшествовавшей им неделе разные газеты провели опросы и опубликовали их результаты: например, по заказу телевизионного еженедельника Теле 7 жур институт Софрес провел опрос, чтобы узнать, сколько телезрителей собираются следить за дебатами (вопрос об аудитории, который задавал себе прежде всего руководитель канала ТФ1), смогут ли эти дебаты изменить их мнения (вопрос о влиянии телевидения, который задают себе политологи), и, отвлекаясь от их политических/189/
* Один политический комментатор (Серж Жюли в Либерасьон) даже переделал редакционную статью, чтобы привести свое мнение о дебатах в соответствие с тем, что показали опросы: после "горячего" выпуска первой редакционной статьи, в которой он назвал Фабиуса "убийцей", который нокаутировал своего противника, на следующий день он продолжил этот текст, чтобы объяснить, почему "сварливость" Фабиуса привела его к поражению.
** Предложение о дебатах было высказано Лораном Фабиусом в ходе передачи "Час истины", в которой опросы общественного мнения играют очень важную роль, потому что Софрес в конце передачи измеряет то, что она называет "медиатическим влиянием" политического деятеля, приглашенного отвечать на вопросы трех журналистов, путем сравнения мнений "репрезентативной выборки телезрителей" до передачи и после нее.