Делай что должно
Шрифт:
– Отдохнут под седлами, - безапелляционно заявила Камелла.
– У нас нет времени седлать их повторно. Передышка минут на двадцать - и дальше.
– Но лошадям этого мало!
– возмутилась Ольга.
– Ваше э-э-э… Величество, они устали! Им нужно несколько часов отдыха!
– Мне тоже нужно несколько часов отдыха!
– огрызнулась та в ответ.
– А может, и несколько дней! И вашему орку, я вижу, тоже. Можно подумать, нам кто-то выбор предлагает! Оставьте коней как есть. Двадцать минут - и дальше. Часы кто-нибудь прихватил?
Талемил вопросительно посмотрел на своих людей и пожал плечами.
– Нет, Ваше Величество, - ровно ответил он.
– Дерьмо Пророка!
– выругалась принцесса.
– И мой браслет куда-то запропастился. Ладно, на слух отсчитаем…
– Ваше Величество, - Тилос подошел к ней и встал, глядя на девушку сверху вниз.
– Уставший человек способен драться, но павшая лошадь не способна бежать. А кони падут, если их загнать. Талемил прав, вам нельзя показываться на людях, если хотите добраться до Золотой Бухты живой. Нам нужен долгий отдых.
– Ты осмеливаешься противоречить мне?
– принцесса, покачиваясь от усталости, встала на ноги, выпрямившись во весь свой невысокий рост и сжав кулачки.
– Да как ты смеешь?
– Воины позади нее тоже встали и положили руки на эфесы мечей, угрожающе поглядывая на Тилоса.
– Ты, торгаш из выморочной деревушки…
– Вы королева, Ваше Величество, - Тилос смотрел на нее в упор, не отводя взгляда. Воины недовольно забормотали. Заграт мысленно зарычал и заковылял обратно к своему коню, вернее, к притороченному к седлу посоху. С четверыми Тилос, наверное, и сам справится, но уж лучше поберечься лишний раз… - Да, вы настоящая королева - сильная и упорная. Вы можете повелевать солдатами, и они с радостью будут подчиняться вам. Но мой вам совет на будущее - всегда держите рядом человека, который не побоится сказать вам правду. Это может спасти вам жизнь.
– Что… - растерянно начала принцесса, но Тилос перебил ее:
– Вы можете приказывать людям, но не животным. Кони вымотаны, а без них мы не доберемся никуда. Вот это - правда. Нужно дать животным отдых.
– Но ночь…
– Мой гид хорошо знает эти места, - голос Тилоса смягчился.
– И он умеет вызывать путеводный огонь, который осветит дорогу. Мы сможем передвигаться и ночью. Но сейчас нужен долгий привал.
Несколько мгновений королева смотрела на него, кусая губы, потом беспомощно оглянулась на Талемила. Здоровяк пожал плечами и утвердительно кивнул.
Камелла махнула рукой и побрела в сторону кустов.
– Делайте как хотите, - сказала она.
– Куда уж мне, дуре, до умников вроде вас…
– Королева!
– Талемил сделал движение в ее сторону.
– Стой где стоишь!
– огрызнулась та.
– Могу я до ветру в одиночку сходить? Или ты и тут собрался за мной шпионить, вроде тех предателей? Помоги лучше этому, - она мотнула головой в сторону Тилоса, - коней расседлать, коли так хочется.
Снова в путь двинулись, когда уже сгустились сумерки. Незадолго до того Заграт отвел Тилоса в сторону и злым шепотом осведомился, как это он должен вести всю компанию по незнакомой местности, в полной темноте да еще и верхом?
– Тут одна дорога, - успокоил его Тилос.
– Будет развилка верстах в тридцати отсюда, свернешь направо. А зрение у тебя ночное, да если что - темноту колдовским светом разгонишь. Ты умеешь, я знаю.
Теперь Заграт снова болтался в седле, ругаясь про себя черными словами. По счастью, в сумерках пришлось перейти с галопа на небыструю рысь, иначе на бугристой дороге лошади рисковали переломать себе ноги. Единственный, кого не смущала темнота, был Злобный Ых. Он мелькал взад и вперед, беззаботно тараторя, временами громко чавкая чем-то хрустящим. Когда стало совсем темно, шаман засветил на конце посоха огонек и опустил его пониже к земле, чтобы не слепило его ночные глаза. Отчаянно хотелось спать - предыдущей ночью времени на сон почти не было. Похоже, что и эта ночь окажется не легче. Он широко зевнул и чуть было не выпал из седла.
– Держись, парень, в могиле отоспимся, - посоветовал ему один из воинов.
– Иди ты… - огрызнулся было Заграт, но вспомнил о своей роли.
– Я нанимался в Золотую Бухту вести, не на кладбище. Не платят мне столько.
– Держись нас - карманы золотом набьют, - хмыкнул тот.
– Королева своих не забывает. Сколько раз с нами против воли отца в леса сбегала - и ни разу не выдала. Саму пороли, но про нас - ни-ни.
– Она еще не королева, - проворчал орк.
– Как бы не посадили ее на кол заместо трона.
– Ну-ну!
– осадил его собеседник.
– Ты думай, что говоришь. Услышит - обидеться может. Обид она тоже не забывает.
– Какие мы чувствительные!
– фыркнул Заграт, но заткнулся.
Заполночь шаман выдохся окончательно. Он чудом удерживался в седле, колдовской огонек мигал, почти ничего не освещая. Кони шли ленивым шагом.
– Привал, - наконец тяжело вздохнула Камелла.
– Послал же Пророк спутников! До рассвета пара часов, спите кто может. День будет тяжелым.
На ночлег устроились, не разжигая огня. Наскоро перекусили нашедшимся в мешках воинов Талемила вяленым мясом и пресными лепешками, запивая водой из фляг. Талемил настоял на дежурстве, взяв себе первую вахту. Немногие одеяла выделили Камелле с Ольгой. Остальные, включая Тилоса, повалились на голую траву и тут же захрапели.
К Заграту сон не шел. Все тело ныло, словно избитое дубиной. Ночной ветерок пробирал дрожью. Глаза, в седле упрямо слипавшиеся, сейчас так же упрямо не желали закрываться. Он изо всех сил зажмурил их, но тут до него донеслось слабое всхлипывание.
– Камелла!
– донесся до него встревоженный шепот Ольги.
– Принцесса! Что с тобой?
– Всадница подползла к принцессе поближе.
– Что-то болит?
Будущая королева, как разглядел Заграт, лежала под одеялами, свернувшись в комочек. Ее тело тряслось от сдерживаемых рыданий.
– Камелла!
– осторожно потрясла ее за плечо Ольга.
– Не плачь! Все уладится!
– Отстань!
– дернулась та.
– Тебе хорошо говорить! Не получится - забьетесь с папашей в какую-нибудь дыру вроде Хамира, вас и искать никто не будет. А я? Думаешь, я не слышу, что твой проводник болтает? На кол посадят вместо трона! Дурак! Он папашу моего не знает! Он мне такую смерть выдумает, что я о коле молить буду как о великой милости!
– Она снова зарыдала, теперь уже не сдерживаясь.