Делай что должно
Шрифт:
Следующая деревня оказалась не в пример больше первой. На сторожевых вышках поблизости стояли люди, с первой же из них куда-то засигналили зеркальцем - орк поймал случайный яркий отблеск. У въезда в деревню их ждали. Пятеро воинов в такой же броне и одежде, что и у эскорта принцессы, с хмурым видом стояли у перегораживающей дорогу палки. На значок Талемила они никак не отреагировали. Принцесса поспешно накинула на голову капюшон, скрыв лицо густой тенью.
– Подорожную!
– раздраженно сказал им высокий седоусый солдат с длинным двуручным мечом на боку.
– Кто такие и куда едете?
– По
– Пропусти, у нас нет времени.
– Предъяви подорожную - пущу, - все также сердито огрызнулся седоусый.
– Много вас тут таких ездит. По делам государевой службы, ишь ты! Принцессу украли тоже, небось, не лесные разбойники. Подорожную, я сказал!
– Он угрожающе положил руку на эфес меча. За спиной Заграта прошло шевеление - свита Камеллы готовилась к драке.
– У нас. Нет. Подорожной, - четко выговаривая слова, произнес Талемил.
– Мы спешим. По срочному. Делу. У нас. Не было. Времени. На подорожную.
– Не мое дело, - с еле слышным лязгом седоусый вытащил меч из ножен. Из-за его спины опустились копья. Обнажили оружие и сопровождающие принцессы.
– В последний раз прошу по хорошему - подорожную!
– Я - генерал Талемил! Тебе что, значка мало? Или ты думаешь, дурак, что я не мог бы сам себе подорожную выписать?
– Генерал Талемил зарублен в бою два дня назад, - ощерился седоусый.
– Вчера вечером про то депеша была. Дерефар, труби тревогу!
– Он выставил вперед клинок и мягким боевым шагом двинулся вперед.
– Стойте!
– во весь голос крикнула Камелла, отбрасывая капюшон на спину.
– Я принцесса! Или ты, доблестный вой, и мне в этом откажешь?
Седоусый пораженно взглянул на нее, потом выпустил меч, с лязгом упавший на каменистую землю, и рухнул на колени.
– Принцесса!
– глухо сказал он.
– Велите казнить меня, грешного! Не признал, каюсь!
– Он упал ниц. Местные, поколебавшись, последовали его примеру. Талемил досадливо вбросил меч в ножны и вопросительно взглянул на Камеллу.
– Встаньте, мои доблестные слуги!
– властно сказала она.
– Нет здесь вашей вины. Вы честно исполнили свой долг, готовые принять смерть от превосходящего врага. Будь остальные солдаты Приморской Империи столь же доблестными, мы давно покорили бы мир! Встаньте же, не к лицу могучим воям целовать пыль, пусть даже и перед самим Императором.
Не веря своим ушам, стражники неуверенно поднялись на ноги, ошеломленно переглядываясь. Принцесса, гордо выпрямившись, сидела в седле с непроницаемым выражением лица. Из-за ближайших тынов на нее, разинув рты, пялились поселяне.
– Простите меня, Ваше Высочество!
– наконец с трудом произнес седоусый.
– Я Сахен, десятник и ваш покорнейший слуга. Я благодарю вас за чересчур лестные слова. Приказывайте, я готов умереть!
– Тебе не потребуется умирать, доблестный Сахен, - принцесса снова накинула капюшон на голову.
– Всего лишь пропусти нас. Нам нужно к вечеру добраться до Золотой Бухты, и у нас нет времени на глупые задержки.
– Да, Ваше Высочество, - почтительно поклонился десятник и, обернувшись, гаркнул: - Поднять шлагбаум, вы, олухи!
– Он снова повернулся к принцессе и, поколебавшись, сказал:
– Но Золотая Бухта далеко. Вы не успеете до вечера.
– Это мое дело, - холодно ответила Камелла.
– Ваше Высочество, - испуганно замахал руками Сахен.
– У меня и в мыслях не было!… Я только имел в виду, что ваши кони устали! Они не выдержат такой скачки! Но я… Но у нас…
– Это мысль, - тихо сказал Талемил, склоняясь к принцессе.
– Раз уж мы все равно засветились, надо поменять лошадей на свежих. И, кстати, десятник имеет право выписать нам подорожную.
Спустя некоторое время принцесса со свитой во весь опор вылетела из деревни на свежих конях. Шестерых из них позаимствовали из гарнизонной конюшни, еще двоих Сахен забрал с почтового поста. Восьмерых запасных лошадей конфисковали на постоялом дворе, на котором на свою голову задержались несколько купцов.
– Ничего, - успокоил безутешных торговцев десятник.
– Возьмете вот этих. Они хоть и заморенными выглядят, однако ж передохнут и как новенькие будут.
– Если до того не передохнут… - мрачно процедил один из купцов, но тут же отпрянул, съежившись, от угрожающего движения Талемила.
Больше до самой столицы неприятностей не было. Ых то порхал где-то в небесах, без труда обгоняя лошадей, то висел на одежде у Ольги, а потом и принцессы, весело тараторя ни о чем. Постовые равнодушно бросали взгляд на подорожную и махали рукой - проезжайте, мол. Только на одном посту проверяющий потребовал было, чтобы принцесса откинула капюшон, но тут же стушевался под взглядом Талемила. Если бы у шамана оставались силы, он бы презрительно плюнул. Но к этому моменту он уже опять был способен лишь изо всех сил держаться за холку коня, по возможности стараясь не упасть. Бросив на него очередной досадливый взгляд, Талемил придержал отряд и сунул Заграту в руку маленький черный комочек, извлеченный из потайного кармана на поясе.
– Сунь в рот и соси, - коротко сказал он.
– Если затошнит - выплюнь.
– Что это?
– прохрипел орк. Перед глазами плыли огненные круги.
– Саматуй, - нетерпеливо пояснил воин.
– Сильное тонизирующее, - в своей лучшей туманной манере пояснил Тилос.
– Человек от такого комочка сутки не знает усталости, правда, потом трое суток дрыхнет без просыпу. Но вот как действует на орков - не знаю.
– Хорошо он действует на орков, - буркнул Талемил.
– Проверено. Им даже отсыпаться не приходится. Суй в рот, и двинули дальше.
Действительно, почти сразу шаман почувствовал небывалый прилив сил. Чувства обострились, тело стало крепким и могучим, и даже седло перестало быть таким широким и неудобным. Почему-то захотелось петь. Или хорошенько подраться.
– Держи себя в руках, - предупредил его Тилос.
– Поначалу всегда так. Через сутки будет куда хуже.
Золотая Бухта показалась, когда солнце уже коснулось горизонта. К этому моменту из сил выбились не только лошади, но и сами люди. Ольга пошатывалась в седле, принцесса почти упала на холку лошади. Признаков усталости не выказывали лишь Талемил с Тилосом, да Заграт под действием колдовского саматуя чувствовал себя вполне сносно.