Деликатесы Декстера
Шрифт:
Ясно, раз Рита думала, что розы прислал я, никто не звонил. Кроме того, в них, кажется, не заключалось никакой угрозы.
Так почему я чувствовал, как тревога на крошечных ледяных лапках карабкается по моему позвоночнику? Отчего я был уверен, что мне и, следовательно, Лили-Энн угрожает какая-то неясная опасность? Я попробовал рассуждать логически, и это обычно получалось у меня неплохо. Конечно, сказал я себе, дело не только в цветах от незнакомца, но и в том, что я все-таки видел кого-то утром. Когда я поразмышлял над этим, то понял: объяснением
Сформулированная таким образом ситуация заставила меня почувствовать себя неуютно.
Лили-Энн преследовал идиот.
И меня тоже.
Глава 5
Я провел час с Ритой, наблюдая как Лили-Энн спит, возится и ест. Строго говоря, не самое продуктивное времяпрепровождение, но это оказалось куда интереснее и приятнее, чем я мог себе вообразить. Вероятно, считать своего ребенка потрясающим — это разновидность эгоизма: мне никогда не нравились другие младенцы. Но даже если я и был эгоистом, сейчас меня это устраивало. Рита дремала. Когда Лили-Энн начинала толкаться, она просыпалась. Через несколько минут она вздрогнула, вновь открыла глаза и посмотрела на часы над дверью.
— Дети. — сказала она.
— Да, — откликнулся я, наблюдая, как Лили-Энн реагирует на ее голос, сжимая и разжимая руку.
— Декстер, ты должен забрать Коди и Эстор с дополнительных занятий.
Я моргнул. Это было действительно так. Занятия заканчивались в шесть, и женщина, которая их вела, через четверть часа становилась очень нервной. Часы показывали шесть десять. Я должен был это сделать.
— Хорошо, — сказал я и встал, неохотно отрываясь от созерцания младенца.
— Привези их сюда, — попросила Рита с улыбкой, — им надо познакомиться с новой сестренкой.
К выходу я шел, представляя себе удивительную сцену: Коди и Эстор осторожно входят в палату, и когда видят маленькое чудо — Лили-Энн, их лица озаряются любовью и восхищением. Я четко видел в своем воображении эту картину, переданную с талантом Леонардо да Винчи и Норманна Рокуэлла, вместе взятых. Я улыбался, пока шел к лифту. Улыбался настоящей улыбкой. Настоящей, не деланной, а непринужденной человеческой улыбкой. И, конечно, Коди и Эстор скоро будут точно так же улыбаться, глядя на свою сестренку, как и я понимая, что Темный Путь утратил свою привлекательность для них.
Коди и Эстор тоже обречены блуждать среди теней. Такие же монстры, как и я, брошенные во тьму жестокостью своего биологического отца. И я в своей извращенной гордости пообещал вести их по Пути Гарри, научить безопасности и соблюдению кодекса для того, чтобы стать хищниками, каким был я сам. Но появление Лили-Энн все изменило. Они тоже должны понять: мир теперь другой, и больше нет необходимости красться и убивать. И как мог я в этом прекрасном новом мире даже думать о том, чтобы помочь им рухнуть в эту страшную бездну смертельного удовольствия?
Я
Я приведу их к свету, покажу им Путь Добра, и они вырастут порядочными людьми, или, во всяком случае, их подобием. Люди меняются, разве я сам не менялся прямо на глазах? Я уже обзавелся эмоциями и настоящей улыбкой, так что все возможно.
Итак, на волне настоящей человеческой уверенности в том, будто весь мир скоро будет усыпан цветами, я поехал за детьми. Их дополнительные занятия проходили в парке недалеко от нашего дома. На дорогах наступил час пик во всей своей смертоубийственной красе, и я внезапно понял, что заставляло водителей Майами вести себя так. Не злоба, как я полагал раньше, а нетерпение. Каждого из них дома ждал кто-то, кого они не видели весь долгий и унылый рабочий день. Естественно, им не нравилось, когда другой водитель задерживал их. У каждого из них дома была своя Лили-Энн, и, понятно, им не терпелось ее увидеть.
У меня закружилась голова от этой мысли. Впервые я почувствовал свое родство с этими людьми. Мы были вместе, целый океан человеческих существ, соединенных общей целью. Я обнаружил, что напеваю приятную мелодию и понимающе киваю головой, прощая проносившимся мимо меня водителям их поднятые средние пальцы.
Я добрался до парка, опоздав всего на несколько минут, и молодая женщина, в нетерпении стоявшая у двери, улыбнулась с облегчением, передавая мне Коди и Эстор.
— Мистер… эмм… Морган? — спросила она, роясь в сумочке. — Как поживает… эмм…
— С Лили-Энн все прекрасно, — ответил я, — очень скоро она будет на ваших уроках рисования пальцами.
— А миссис… эмм… Морган?
— Она отдыхает, — что, видимо, было правильным клише. поскольку она кивнула, опять улыбнулась и вставила ключ в замочную скважину.
— Ну хорошо, ребята, — сказала она, — до завтра. Пока! — И торопливо пошла к своей машине, припаркованной в противоположном конце стоянки.
— Хочу есть, — заявила Эстор, когда мы подошли к машине, — когда обед?
— Пицца, — произнес Коди.
— Сначала мы поедем в больницу, — возразил я, — чтобы вы могли познакомиться со своей новой сестренкой.
Эстор взглянула на Коди, Коди — на нее, и они оба посмотрели на меня.
— Младенец, — пробормотал Коди, качая головой. Он никогда не говорил больше двух-трех слов сразу, но мог ими выразить все, что угодно.
— Мы хотим сначала поесть, — возразила Эстор.
— Лили-Энн ждет вас. И ваша мама тоже. Садитесь в машину.
— Но мы голодные, — не успокаивалась Эстор.
— Вы не думаете, что знакомство с сестрой важнее? — поинтересовался я.
— Нет, — ответил Коди.
— Младенец никуда не уйдет, он вообще ничего не делает, кроме как лежит и, может быть, пачкает пеленки, — сказала Эстор. — А мы просидели здесь несколько часов и проголодались.
— Вы можете съесть шоколадку в больнице.
— Шоколадку?! — возмутилась Эстор так, будто я предложил ей падаль недельной давности.