Деликатесы Декстера
Шрифт:
К счастью, миссис Альдовар не желала ничего нюхать. Она схватила за руки нас с Диком и взмолилась:
— Помогите мне встать, пожалуйста.
Мы подняли ее на ноги. Я осмотрелся в поисках горизонтальной поверхности, не занятой представителями силовых структур, куда мы могли бы ее поместить, и заметил в соседней комнате обеденный стол со стульями.
Миссис Альдовар не так уж нуждалась в помощи, чтобы усесться.
Я обернулся на дверь, сквозь которую мы пришли. Специальный агент Рехт и ее среднестатистический спутник пробирались к ней, а Дебора, говорившая с мистером Альдоваром, старательно их не замечала. Эйнджел Батиста-неродственник стоял во внутреннем дворике у раздвижной
Но сегодня он утратил в моих глазах тот теплый розоватый свет, которым я столько лет наслаждался. Я не хотел находиться здесь и копаться в мусоре, оставшемся от чьего-то веселья; более того, у меня не возникало желания пойти и порезвиться самому. Меня интересовали другие вещи. На старую тропу я вернулся не по своей воле, а из сознания долга перед Деборой, но теперь единственное, к чему я стремилcя, — это мир красоты и чистых ярких цветов, мир Лили-Энн.
Дебора взглянула на меня, но, казалось, ничего не заметила и вернулась к беседе с мистером Альдоваром. Для нее я оставался декорацией, частью места преступления. Декстер в роли фона. Хватит, мне пора было возвращаться к Лили-Энн и прочим чудесам.
Избежав неприятных сцен прощания, я выскользнул наружу и пошел к своей машине, уютно устроившейся у мусорного контейнера. Было самое начало часа пик, волшебное время, когда каждый водитель чувствует себя обладателем права на любой ряд только на основании того, что ушел с работы пораньше. В прошлом я получал огромное удовольствие от вида столь неприкрытого презрения к жизни. Сегодня зрелище оставило меня равнодушным. Эти люди подвергали других опасности, чего я никак не мог допустить в мире, где мне скоро придется отвозить Лили-Энн в балетную школу. Я ехал осторожно, превышая скорость всего на десять миль в час, и это приводило других водителей в ярость. Они пролетали мимо меня, сигналя и показывая мне средние пальцы, но я упрямо придерживался своей безопасной скорости и вскоре добрался до больницы без особых происшествий.
Выйдя из лифта, я на секунду задержался, слушая тихий шепот из темных глубин подсознания Декстера. Именно здесь я почти увидел «кого-то», и ему зачем-то понадобилось наблюдать за мной. Мысль показалась мне настолько нелепой, что я только покачал головой и мысленно погрозил пальцем Пассажиру. И «кому-то», ну-ну. Я миновал памятное место и свернул за угол.
Все мои товарищи по дежурству у окна ушли, сменившись новой компанией, и Лили-Энн тоже не было видно сквозь стекло. На мгновение у меня от беспокойства отнялись ноги. Но разум взял верх. Естественно, прошло несколько часов. Никто не позволил бы ей лежать здесь в полном одиночестве так долго. Лили-Энн сейчас со своей матерью, которая скорее всего ее кормит. Я почувствовал укол ревности. Рита всегда будет занимать особое место в привязанностях Лили-Энн благодаря этой связи, к которой я не могу иметь никакого отношения.
Но, к счастью, я услышал мягкий насмешливый голос подсознания: «Ну же, Декстер, раз уж ты решил испытывать эмоции, стоит ли начинать с зависти к груди? Твоя роль ничуть не менее важна, ты должен быть уверенным любящим проводником для Лили-Энн на тернистом пути ее жизни». Я вынужден был согласиться. Кто лучше меня, всю жизнь пробиравшегося по извилистой тропе среди колючих растений, сможет помочь ей безопасно пройти сквозь чащу? У кого это может получиться лучше, чем у ныне-нормального-папочки-Декстера?
Все идеально укладывалось
Чувствуя себя просветленным, я бодрой походкой прошел мимо сестринской к палате Риты. Она располагалась в конце коридора, где ей и положено было находиться. Лили-Энн крепко спала на груди у матери, а на прикроватном столике стоял большой букет роз. Мир оказался в полном порядке.
Рита открыла глаза и посмотрела на меня.
— Декстер, — спросила она, устало улыбнувшись, — где ты был?
— Меня вызвали на работу, — ответил я, и она непонимающе уставилась на меня.
— Работа… — сказала Рита и покачала головой. — Декстер, я… Здесь твой новорожденный ребенок.
В этот момент Лили-Энн слегка пошевелилась во сне — это у нее замечательно получилось.
— Да, я знаю, — попытался я успокоить Риту.
— Не понимаю… Как ты мог взять и уйти на работу? — Такого раздражения в ее голосе мне не доводилось слышать. — У тебя только что родился ребенок. И ты идешь на работу? В такой момент?
— Прости меня, — попытался я оправдаться, — я был нужен Деборе.
— И мне, — прошептала Рита.
— Мне очень жаль, — сказал я, и, как ни странно, это было правдой. — Я не знаю, как надо вести себя в таких случаях.
Она посмотрела на меня и вновь покачала головой.
— Я постараюсь научиться, — произнес я с надеждой.
Рита вздохнула и закрыла глаза.
— Ну хотя бы цветы, которые ты прислал, оказались действительно красивые, — сказала она, и где-то в темных закоулках подсознания Декстера зазвенел звоночек.
Естественно, я не посылал никаких цветов. Мне еще не хватало опыта в супружеском лицемерии, чтобы выдумать такое. Да и в голову не пришло, что откликнуться на срочный вызов на работу было ошибкой, а что уж говорить о попытке загладить свою вину цветами. Конечно, у Риты имелось много друзей, которые могли их прислать, и я знал нескольких, кто значился друзьями в теории, — даже Дебора в редкую сентиментальную минуту послала бы цветы, каким бы невероятным поступком это ни казалось. В любом случае в букете не просматривалось ничего такого, из-за чего следовало бы волноваться.
Но я беспокоился. Сигнал тревоги в моем мозгу не умолкал, свидетельствуя, что все не так, как должно быть. Я сделал вид, будто хочу понюхать цветы, и прочитал прилагавшуюся к ним карточку В ней не было ничего необычного — просто небольшая бирка, на которой оказалось написано: «Поздравляю нас!» — и, ниже, синими чернилами: «Почитатель».
Откуда-то из тех глубин подсознания, где звучал сигнал тревоги, послышался нехороший смешок. Темный Пассажир находил происходящее забавным, и у него имелись причины для этого. О Декстере можно сказать много разного, но «почитатель» находится далеко не в первой десятке. Насколько мне известно, почитателей у меня не было. Все, кто знал меня достаточно хорошо, чтобы ими стать, уже мертвы, разрезаны на части и погребены в укромных местах. Так кто же мог подписаться подобным образом? К тому же, как мне известно из личного опыта, друг или член семьи написал бы на карточке свое имя в надежде получить благодарность за цветы. Строго говоря, обычный человек уже давно позвонил бы и спросил: «Ты получила мои цветы? Я хотел быть уверенным, поскольку они такие дорогие».