Делла-Уэлла (Странствие королевы)
Шрифт:
– Достойный Рахихорд, добрейший Лронг, мудрый сибилло!
– начала мона Сэниа, склоняясь перед ними.
– Я не могла покинуть Тихри, не попрощавшись с вами и не принеся вам самую глубокую благодарность. Я нашла своего сына и возвращаюсь домой.
Она сделала паузу, в которой повис невысказанный вопрос.
– Благодарю тебя и радуюсь вместе с тобой, повелительница чужедальних воинов, - проговорил Лронг с несвойственной ему величавостью.
– Может быть, счастье обретения сына поможет тебе забыть о нашей общей утрате.
– Какой... утрате?
– липкий ледяной язык лизнул по спине, под сердцем задрожала тоненькая колючка. Неминучесть.
– Светлячок, - сказал Рахихорд и заплакал.
Юрг шагнул вперед, опустился перед ним на колени и взял его немощные руки в свои:
– Расскажи... Расскажи мне все, как было; расскажи так, словно ты говоришь с ее отцом!
– Вы улетели, обретя друг друга и исполненные жажды новых свершений... А она осталась одна. И тогда она обратилась к Кадьяну.
Юрг заскрипел зубами, но промолчал.
– Вас же там не было!
– невольно воскликнула мона Сэниа.
– Откуда...
– Я велел Кадьяну рассказать правду, - продолжил за отца Лронг, - а он верный слуга. И он рассказал. Наша светлая властительница пришла к нему, и слова ее были словами последнего повеления. "Еще день назад я вернулась бы на Землю самой счастливой девчонкой, - сказала она.
– А теперь я не хочу возвращаться совсем. Но и здесь мне делать нечего. Я потеряла того, кто любил меня больше света белого, больше солнца красного..."
Юрг почувствовал, как у него перехватило горло, - вот такого Кадьян просто не способен был выдумать. Так могла сказать только девочка с далекой Земли...
– И еще, сказала она, не стало одного человека, - Кадьян не спросил какого. И тогда она повелела ему открыть ей...
– Он замолк, не решаясь или не находя сил продолжать.
– Говори, - прошептала мона Сэниа, видя, что у Травяного Рыцаря просто не поворачивается язык.
– Она велела ему сказать, какую смерть он выбрал бы для себя... И он засмеялся.
– Да, - хрипло проговорил Юрг.
– Эта тварь считала себя бессмертной.
– И все-таки он ответил: говорят, что самая сладкая смерть - это заснуть и замерзнуть во сне. Ибо эти предсмертные сны обязательно сказочны и ведут в мир, где исполняются самые заветные желания. И тогда она сказала, что хочет заснуть таким сном. И чтобы он перенес ее в ледяную пещеру, где ее не найдет ни один человек - ни с Земли, ни с Тихри, ни с Джаспера.
– И он это сделал...
– прошептала мона Сэниа.
– Да. Он служил верно.
Стылый туман, неотделимый от дымных полос, полз по жнивью, затопляя благодатную Дорогу Оцмара горечью утраты.
– Да черт побери!
– закричал Юрг.
– Мы здесь распускаем сопли, а она, может быть, еще жива!
– Нет, - едва слышно проговорил Лронг.
– Кадьян передал мне вот это.
– И он протянул на широкой, как сковорода, черной ладони нечто завернутое в детский носовой платок.
– Что это?
– с ужасом проговорила мона Сэниа.
– Знак власти.
– Он достал из перепачканной чем-то ткани ослепительно сияющую на чудом прорвавшемся лучике солнца уже знакомую принцессе голубую звезду.
– Если этот знак попадет в чужие руки, он холоден, как горное стекло. Таким он и был, когда княжий слуга передал его мне. Это значило, что настоящий владелец звезды еще жив. Но потом он вдруг засиял и согрелся верный признак того, что я стал его законным хозяином. И глаза бы мои на него не глядели...
– добавил он, пытаясь упрятать всесильный амулет обратно.
– А это что?
– спросил Юрг, не решаясь дотронуться руками до платка.
– Это - маленькое знамя, на котором изображен Неоплаканный зверь и начертаны магические знаки.
Он развернул платок, на уголке которого был изображен крошечный бессмертный Микки-Маус и тонким угольком были приписаны слова: "Лронг, позаботься о Чернавке".
– Юрг, - неожиданно спросила мона Сэниа, - а сколько ей лет?
И он ответил:
– Пятнадцать.
И это было самым коротким и самым горестным надгробным словом, когда-либо прозвучавшим на Земле, на Тихри и на Джаспере.
– Все на корабль, - скомандовала принцесса.
– Мы возвращаемся на зеленый Джаспер.
И эти слова, которых они ожидали с такой жадностью и надеждой, никого не сдвинули с места. Дружинники, сурово глядя на своего командора, молчали, потому что улететь - это значило бросить здесь своего. Пусть даже мертвого.
– Останусь я, - сказал Юрг.
– Иначе я не смогу поглядеть в глаза Стамену. И я найду ее.
– Ты не знаешь Тихри, - возразила мона Сэниа.
– Наложено заклятие, и ни один человек...
– Я это слышал, - оборвал ее Юрг.
– Я остаюсь.
– Нет. Если ты в одиночку погибнешь в этих самых Стеклянных горах, то уж точно не сможешь посмотреть в глаза ее отцу. Я сказала: мы возвращаемся. Думаю, найдется доброволец, который доставит тебя на Землю, где вы со Стаменом соберете все, чтобы ваша экспедиция была успешной. Ты рассказывал мне о чудесах техники своей планеты. Надеюсь, твои соотечественники на них не поскупятся, а у моих достанет мужества, чтобы еще раз прилететь сюда. Или нет?