Дело Белки
Шрифт:
Старуха помрачнела, осунулась, вовсе перестала улыбаться, и теперь в ее чертах все чаще проглядывала та жуткая страхолюдная физиономия, которой Яга в шутку попыталась напугать меня в день нашего знакомства. Оказав Дураку первую помощь, бабка сразу же вооружилась метлой и теперь вообще не выпускала ее из рук, как хороший красноармеец винтовку Мосина. В том, что метла ей нужна именно в качестве оружия, я убедился, когда отошел в кусты для совершения утренних гигиенических процедур. Услышав хруст сломавшейся у меня под ногой ветки, Баба-яга не раздумывая махнула метлой в мою сторону, сотворив заклинание Листопада. Не поручусь, что такое и впрямь существует. Название придумал я сам, после того как на меня сверху
Как ни странно, вместо извинений за свой «дружественный огонь», Баба-яга грубо буркнула, что нечего шляться где ни попадя, и продолжила разговор с Горынычем. Как оказалось, в этот момент Змей как раз рассказывал, где и при каких обстоятельствах столкнулся с Иваном. Признаться, я очень надеялся на то, что услышу какое-нибудь героическое повествование в духе «Песни о Нибелунгах», «Неистового Роланда» или хотя бы «Братства кольца». Дескать, летел трехголовый дракон над лесом и невольно стал свидетелем битвы бесстрашного Айвана де Дурака с вырвавшимися на свободу Соловьем-разбойником, Кощеем Бессмертным и Дмитрием-Счастливчиком. В ходе этой баталии три перечисленных злодея оказались повержены, а пострадавший от жестоких ран де Дурак был доставлен к нам благородным сэром Горынычем.
Увы, ничего подобного мне услышать не пришлось. Змей не видел в лесу никого, кроме самого Ивана, не имел ни малейшего понятия о том, как тот получил свои ранения, и, более того, сама их встреча была абсолютной случайностью. Иначе говоря, Змей Горыныч попросту пристраивался на ночлег, когда несущаяся через ночной лес печка взяла да и переехала ему хвост.
– Больно было, страсть! – пожаловался ящер, бросив укоризненный взгляд на кирпичный внедорожник с дровяным двигателем. – Зато потом она сама меня к вам и проводила!
– А вы-то что в лесу делали? – почувствовав некую недосказанность, спросил я Змея.
– Чего-чего?! Отдыхали мы! – неохотно буркнула правая голова и пыхнула ноздрями, постаравшись замаскировать клубами густого дыма свои неожиданно забегавшие глазки.
«Врет! – подумал я. – Эх, допросить бы каждую его голову в отдельности, а потом собрать все на очную ставку!» Увы, я знал только один способ разделения голов Горыныча между собой. Так сказать, хирургический. Но после этого они уже вряд ли смогли бы что-то сказать. Зато Арина Родионовна старому приятелю, похоже, поверила и даже готова была воспользоваться его помощью:
– Змей, ты за избушкой не присмотришь?
– За избушкой… – задумчиво протянула средняя голова. Похоже, решения у Змея принимала именно она.
– Точно! – подтвердила Баба-яга. – Головы у тебя три, вот и погляди на восток, на юг, да на запад.
– А на север? – озадачилась левая, самая крупная и, как мне показалось, наименее сообразительная.
– Там молодой подсуетится! – ответила Баба-яга, кивнув на меня.
– Можно! – согласился Горыныч.
– Арина Родионовна, – удивленно начал я. – А вы куда? Нам же надо на место встре…
Доозвучить свою мысль о том, что мы должны продолжить путь на Ноктево болото, у меня не получилось, потому что старуха ни с того ни с сего снова схватила меня за ухо.
– Это еще что такое?! Тебя кто учил старших перебивать?! – рявкнула она, терзая мою правую мочку. При этом уху, как ни странно, было не так чтобы и особенно больно. Зато моя способность говорить опять куда-то исчезла.
– Так его! – радостно заржала левая башка Горыныча. – А то совсем эти сопляки нюх потеряли.
– Может, нам его съесть? – все так же задумчиво предложила Яге средняя голова.
И тут старуха окончательно расставила все точки не только над «и», но заодно и надо всеми другими буквами нашего алфавита. Нет, есть меня Арина Родионовна, конечно, не позволила. Однако мне показалось, что прежде чем огласить Змею запрет на употребление меня в пищу, она выдержала слишком уж долгую и абсолютно ничем не оправданную паузу.
«Ах вот вы, значит, как, Арина Родионовна! – мысленно оскорбился я. – Ну и ладно! Вот уйду один Белку искать, посмотрим тогда, как вы станете перед Иваном отчитываться!» В тот момент я еще не задумывался, как мне удастся осуществить эту произнесенную про себя угрозу. Но, как ни удивительно, решение подсказала сама Баба-яга. Уже двинувшись по направлению к своему посту, я услышал, как она говорит Горынычу:
– Ты, Змеюшка, не волнуйся! Я максимум на полчасика. Травок целебных для Ивашки соберу – и обратно!
Таким образом, время моего побега было определено. Тридцати минут мне должно было хватить, чтобы незаметно вернуться в избушку, оставить Ивану объяснительную записку, прихватить кое-что из своих вещей и отправиться выручать: Барса Мурзоевича – раз; Алихана – два; Белочку-камнегрыза – три! Оставалось лишь дождаться, пока бабка отправится на заготовку своего медицинского гербария. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Я уже начал нервничать, что старуха передумала отлучаться, когда со стороны избушки донесся знакомый звук отрывающейся от земли ступы. Есть! Задрав голову, я действительно увидел мелькнувший над древесными кронами летательный аппарат и начал медленно продвигаться в сторону домика на курьих ножках.
Когда-то один мой приятель справедливо заметил, что предупредительная табличка «Осторожно! Злая собака!» будет служить гораздо более эффективно, если написать на ней «Осторожная злая собака!» Лично я на сто процентов уверен, что он прав. Гораздо страшнее пробираться по охраняемой территории, если знаешь, что стерегущая ее зубастая тварь не просто носится взад-вперед, облаивая возможных нарушителей, а, наоборот, тихо ползет за тобой следом, ожидая, когда тебя можно будет без помех ухватить за задницу. Насколько я успел заметить, правая и левая головы Горыныча на роль «осторожной» собаки не тянули. Зато средняя… От средней головы можно было ждать чего угодно. В том числе и того, что ей хватит мозгов раскусить мою легенду: «Хочу соорудить безопасный пост на дереве, пришел взять шмотки и пожрать, чтобы не спускаться вниз за каждой мелочью!» Выдумка, конечно, не ахти, но еще на подходе к срубу я понял, что если кому-то и придется давать объяснения, то не мне, а самому Змею Горынычу.
Начать с того, что монстр, как и я, оставил свой пост. Однако не это было самое подозрительное. Змеюка зачем-то разжигала печку, которая с прошлой ночи так и осталась стоять на улице. Поверить в то, что огнедышащему гаду может стать холодно, я не мог. Кашеварить ему тоже вроде было ни к чему. Если только Горыныч не решился нарушить запрет Бабы-яги и не собрался запечь меня. «А ведь он может! – подумалось вдруг. – Скажет потом старухе, что я сбежал, и будет очень недалек от истины». Ситуация складывалась тупиковая. Уходить без клубка-искателя было бессмысленно. Именно с его помощью, привязав к нити иглу, я собирался выйти на Кощея, а заодно и на Дмитрия. Пробраться мимо зверюги в избушку тоже не получилось бы. Тем более что в разведении огня в печи участвовало лишь две головы – левая и средняя. Правая почему-то спряталась в доме. Но вдруг ее окликнули: