Дело Белки
Шрифт:
Понятия не имею, сколько раз я повторил этот жизнеутверждающий куплет. Продолжения все равно не знал. Главное, что в какой-то момент во мне не пойми откуда родилась твердая уверенность, что закусившей мной твари эти слова явно не по нутру. Судя по тому, как начали сотрясаться стенки ее желудка, мое пение что-то крепко нарушило в здешнем кислотно-щелочном балансе! «То-то же!» – обрадовался я и неожиданно для самого себя заорал:
A vacation in a foreign land Uncle Sam does the best he can You're in the army now Oh, oh, you're in the army now [5] .5
Честно признаюсь, мой голос вряд ли позволяет рассчитывать на приглашение спеть дуэтом вместе с Монтсеррат Кабалье. Однако и к людям, которым можно петь только в душе и только когда там включена вода, я себя не отношу. Мне можно петь, даже когда вода выключена. Тем более я чувствовал себя в полном и законном праве драть глотку в утробе того, кто меня съел:
Now you remember what the draftsman said Nothing to do all day but stay in bed You're in the army now Oh, oh, you're in the army now… [6]6
Похоже, мой английский вокал пришелся гадине по вкусу еще меньше русского! Зато меня исполняемый текст подбодрил как нельзя лучше. Я уже не сомневался, что стоит допеть до куплета, где «The sergeant calls: «Stand up and fight!» [7] , как мне действительно удастся подняться на все шесть ног, но это оказалось уже излишним.
Я много раз сталкивался с формулировкой: «Подо мной словно разверзлась земля…» – но в этом случае она не подходила. Во-первых, потому что разверзшееся нечто к земле точно никакого отношение не имело. А во-вторых, сделало оно это не подо мной, а, наоборот, где-то высоко-высоко наверху, что в сочетании с блеснувшими в образовавшейся щели звездами создало эффект то ли шахты, то ли глубокого, поросшего всякой дрянью колодца. Возможно, будь у меня побольше времени, я и занялся бы подбором более точного образа, но вместо этого мне пришлось сосредоточиться на отчаянных попытках взлететь. «Давайте, давайте, крылышки! Не подведите!» – взмолился я, обращаясь к своим органам свободного полета, и они меня даже послушались. Однако гораздо медленнее, чем следовало. Едва мне удалось вырваться из желудочной жижи неизвестного троглодита, как вся эта дрянь стремительно последовала за мной со скоростью, намного превышающей мою собственную. Совершив еще несколько отчаянных рывков, я снова оказался в толще чужеродной слизи, которая могучей приливной волной потащила меня куда-то вверх, потом вбок и, кажется, вниз. Завершился этот стремительный взлет, как и положено, падением, очнувшись от которого я с удовлетворением осознал, что нахожусь уже не в чьем-то нутре, а на воле, на самом что ни на есть свежем ночном воздухе. Смущало только одно: меня явно кто-то рассматривал, а кто-то другой еще и обнюхивал.
7
Сержант призывает: «Вставай и сражайся!»
– Ну что? – поинтересовался один из моих исследователей у второго. – Я была права?
– Как всегда!
– Занятно! Это кто ж мог решиться у самого Перуна в шатре жучка поставить?
– Сейчас узнаем! Ежели ты его, конечно, не слишком переварила!
– Скажешь тоже?! Как сожрала, так и вытошнила!
Я понял, что влип куда серьезнее, чем решил вначале. Мало того что меня съели, а потом выплюнули, так оказалось, что это сделала Перунова стража, которая ожидала, чтобы я очнулся, дабы подвергнуть меня суровому допросу. Вот только без толку. Что бы там ни думала обо мне божественная служба безопасности, никакими страшными тайнами я не владел. Хотя вряд ли кто-нибудь мне поверит. Я и сам с трудом мог поверить во все, что со мной приключилось. А раз так – будут пытать. Интересно, как пытают комаров? Крылья отрывают по одному? Или жаждой мучают? Кровь размазывают по жалу, а пить не дают? В любом случае я знал, что ничего хорошего меня не ждет. Оставалось лишь пожалеть, что при вступлении в Общество мне не пришло в голову вшить в воротник униформы какую-нибудь ампулу с ядом. Впрочем, что толку? Весь мой невезучий прикид остался лежать где-то в волшебном лесу, а надо мной опять шевелил ноздрями какой-то магический монстр.
– Ну что ты его все нюхаешь? – раздался раздраженный шепот съевшей меня женской особи неизвестного вида.
– Не знаю. Что-то в этой блохе чудится знакомое…
«А ведь правда!» – сообразил я. Несмотря на сип, которым вместо нормальных голосов общались отловившие меня существа, мне тоже казалось, что где-то я их уже слышал.
– Ерунда! – заявила поедательница «жучков». – Я бы распробовала!
Кажется, это была шутка. Во всяком случае, произнеся свою последнюю реплику, она издала серию каких-то странных звуков – что-то среднее между смехом и кваканьем… «Кваканьем?!» – не поверил я своему собственному открытию.
– Смотри-ка! Ожил! – отреагировал на мою попытку выбраться из слизи стражник с развитым обонянием.
– Ожил, ожил! – подтвердил я, увы, слишком тонким, а посему недостаточно мужественным голосом и сурово посмотрел на пленившую меня парочку. Я не ошибся. Это были Серый и Василиса. – Ну здравствуйте, господа предатели, не думали свидеться?
Конечно, выдавая подобную тираду, желательно обладать двумя метрами роста, черным поясом по карате и парочкой девятимиллиметровых австрийских пистолетов системы Глок – по одному на каждую руку. У меня же в активе из всего полезного была только вопиющая наглость и подступающая к горлу ярость. Впрочем, имелся еще и элемент внезапности. Ни волк, ни принявшая вид лягушки царевна не ожидали, что пойманным мини-лазутчиком окажусь я – их обманутый и покинутый соратник по Обществу. Поэтому и застыли сейчас передо мной, раззявив в изумлении один – пасть, другая – рот. На что, собственно, и был мой расчет. Не давая своим бывшим друзьям опомниться, я взмахнул крыльями и метнулся прочь от шатра. Быстро. Даже очень быстро! Но все же медленнее, чем Василисин язык, который догнал меня, прилепился к моим трепещущим крыльям и в мгновение ока вернул Серому и Премудрой.
– По-моему, – сплюнув меня в траву, начала экс-царевна, – между нами возникло некоторое недопонимание. Думаю, его стоило бы разъяснить.
– А сможете? – в который раз отряхиваясь от лягушкиной слюны, со слабой надеждой поинтересовался я.
Волк и царевна переглянулись, после чего Василиса, видимо как старшая по званию, ответила:
– Попробуем!
Глава тридцать первая
Все-таки нейролингвистическое программирование – это великая сила. Вот привык я с детских лет считать, что Винни-Пух – положительный персонаж, и все – не волнует меня больше, что этот нехороший медведь собирался обокрасть трудолюбивых лесных пчел, а потом еще и сожрал мед, который сам же хотел подарить другу Ослу.
И Кот в сапогах мне кажется вполне симпатичным. Хотя если проследить за его действиями, то кто он, если не профессиональный кидала?! Причем непрерывно прогрессирующий! Начинает ведь котяра довольно скромно – с безобидной разводки на пожрать и одеться. Зато в финале предстает уже законченным аферистом, который не только участвует в операции по присвоению чужой загородной недвижимости, но еще и лично расправляется с ее законным владельцем.
В русских народных сказках герои тоже, прямо скажем, не ангелы. Взять, к примеру, Емелю. Вот с какого перепугу он положительный? С того, что на щуку полагался? Или потому, что, не вставая, на печке лежал? Ведь ровным счетом ничего же сам не сделал. Разве что пинками до проруби его догнали, чтобы воды набрать. А уж там этот образец для подражания себя показал – выловил по случаю реликтовую говорящую рыбу и, шантажируя ее превращением в уху, заставил выполнять свои бредовые фантазии.
В общем, куда ни кинь, кого ни проанализируй, у всех сказочных героев рыльце очень даже в пушку! Но это, конечно, если головой думать! А если по-простому, на рефлексах, то ничего не могу с собой поделать. Как прописалось во мне с младых ногтей, что Василиса Прекрасная и Серый Волк все из себя хорошие, так никуда мне от этого ощущения до сих пор и не деться.
Догадывалась ли царевна об этой особенности моей психики или и впрямь считала, что ее дело правое, не скажу. Разговор у нас с нею получился бурный, но короткий! Хорошо еще, что проходил он не у Перунова шатра, а уже в расположении личной, выделенной Велесу дружины, потому как тихо убеждать в своей правоте Премудрая явно не умела.
– Ну ради чего, скажи мне, пожалуйста, Велесу нас предавать?! – орала на меня расставшаяся с обликом лягушки царевна. – Ну пораскинь ты своими комариными мозгами, что он от этого выигрывает?!
– А я откуда знаю? Власть!
– Не смеши! Ты видел, какую ему Перун дружину дал? Вот и властью он также поделится!
Дружина и впрямь была что надо. Рота таджикского стройбата – и то смотрелась бы более устрашающе. Но не для того я стал параноиком, чтобы так легко выздоравливать.
– Хорошо! Пусть не власть! Тогда деньги!