Дело инспектора МакГроува
Шрифт:
– Позовите Гира, – распорядился Чамми.
Когда младший инспектор появился на пороге, всех поразила неестественная бледность его лица, вроде бы свидетельствовавшая о том, что он тяжело переживает случившееся. Но когда он заговорил, ничуть не смущаясь необычной для себя ролью подследственного, стало ясно, что он нисколько не раскаивается в содеянном. Более того, создавалось впечатление, что, если бы ситуация повторилась, младший инспектор, ни секунды не колеблясь, снова пустит пулю в голову торговца наркотиками.
– Да, я не питал к Стиву Брауну нежных чувств, – говорил Гир спокойным голосом убежденного в своей правоте человека. – Я вообще не испытываю таковых к негодяям, наживающимся на торговле проклятым зельем. И тут мне равно отвратительны все – мужчины, женщины, белые, пуэрториканцы… Я не расист, и то, что Стив Браун был негром, не имеет никакого значения.
– Мы знаем о несчастье, постигшем вашу семью, – сказал Чамми, вкручивая сигарету в дно пепельницы и тут же доставая новую.
Гир побледнел еще больше, хотя, казалось, это было невозможно.
– Мой сын попал в сети этого человека. За два месяца из нормального мальчика он превратился в законченного наркомана. Сейчас он лечится в специальной клинике. Врачи обнадеживают, хотя и говорят, что некоторые участки мозга претерпели необратимые изменения.
Сухо сообщив это, младший инспектор сделал паузу, словно ожидая, что кто-то из собравшихся потребует подробностей. Все молчали и он продолжил:
– Мы знали, кто промышляет у их школы – Стив Браун с подручными из старшеклассников, но подловить с поличным его не удалось, а веских доказательств у нас не было. Короче, Браун вышел сухим из воды.
– Закон плох, но он закон! – веско произнес начальник отдела. – Расскажите, как получилось, что вы стреляли в Брауна и застрелили его.
– Два дня назад я встретил его около бара «Розовый лепесток». Он был в подпитии, сыпал непристойностями и приставал к женщинам. Я хотел его задержать, но он разразился руганью, выхватил нож и пошел на меня. Я достал пистолет, предупредил, что буду стрелять. Браун не остановился. Тогда я выстрелил: сначала в воздух, а потом в него.
– Вы оборонялись… – пробормотал Чамми, точно подсказывал младшему инспектору, какой линии защиты ему надлежит держаться.
– Я оборонялся, – неуверенно повторил Гир.
– Что скажешь, Джек? – спросил чуть позже начальник отдела, когда они остались вдвоем.
МакГроув пожал плечами.
– Он хотел убить и убил. Но лично я не против посмотреть на кое-что сквозь пальцы. Если закон плох, что нам мешает подправить его?
Ник Чамми посмотрел на приятеля с благодарностью. Они вновь были партнерами.
О каких фактах говорит инспектор?
История девятая
Покушение
– А теперь еще раз, но уже спокойно, с толком, с расстановкой.
Джереми Дикинсон, один из самых модных и дорогих адвокатов Мидл-сити, затравленно взглянул на МакГроува.
– Я постараюсь, – прошептал он и стал рассказывать.
История, в общем-то, была короткая. Юриста пытались застрелить. Утром, выходя из офиса, Дикинсон увидел, как тонированные стекла «кадиллака», припаркованного у тротуара, стали опускаться, и над срезом одного из них появилось дуло автомата. Прогремела очередь. Дикинсон остался жив лишь потому, что, упав, оказался закрытым тележкой зеленщика. «Кадиллак» был уже далеко, а адвокат все не решался поднять голову, усыпанную яблоками и свеклой, сметенными с прилавка пулями убийцы…
– Это все? – спросил старший инспектор.
– Все, – выдавил Дикинсон.
Джеку МакГроуву было совершенно ясно: адвокат не договаривает. Уж больно странно тот себя вел: мялся, ерзал, отводил глаза…
– Может быть, припомните еще что-нибудь? Для следствия важна любая мелочь.
– Все произошло так быстро, – виновато пробормотал адвокат. – Я толком и сообразить ничего не успел, как оказался погребенным под овощами и фруктами.
Нет, подумал МакГроув, вряд ли нервозность Дикинсона вызвана тем, что он утаивает какую-то деталь происшедшего. Более вероятно, что у него на языке вертятся две-три фамилии недоброжелателей, которые были бы рады прочитать в газетах извещение о его кончине.
– Кто мог желать вашей смерти? – напрямую спросил инспектор.
– Я… я не знаю. У меня нет врагов.
– Чтобы у известного адвоката не было как минимум завистников? Не верю!
После продолжительного молчания, видимо, взвесив все «за» и «против», Джереми Дикинсон с явной неохотой проговорил:
– Есть один человек. Только… Мне бы не хотелось, чтобы ему стало известно, что это я указал на него.
– Вы забываете о тайне следствия. Итак, кто это?
– Рамон Гонсалес, владелец плантаций сахарного тростника и шестнадцати заводов по его переработке. Вы, наверное, слышали о нем.
– Кто же о нем не слышал? Личность известная. Законченный негодяй. Использует труд мексиканцев: тайно перевозит их через границу, платит гроши, держит в страхе…
– Все это так, – уныло согласился Дикинсон. – Дело в том, инспектор, что Гонсалес попросил меня найти для него пару лазеек в налоговом законодательстве, разумеется, не бесплатно. Я нашел. Но закон не нарушал! Я просто воспользовался его несовершенством, а это ненаказуемо.
– И что Гонсалес?
– Ему понравилось. Но он всегда торопится! Поторопился и на этот раз, потому разработанный мною план не сработал.
– Сколько он потерял?
– Девять миллионов плюс занесение в «черный список» налоговой полиции. Гонсалес был в ярости и сказал, что люди умирали за тысячекратно меньший нанесенный ему ущерб. Как по-вашему, это угроза?
– Если это дело рук Гонсалеса, – сказал инспектор. – Я удивляюсь, что вы еще живы. В этом он обычно ошибок не допускает.
Адвокат поежился, словно ему стало холодно.
– Что же мне теперь делать? Куда бежать?
– От судьбы не убежишь, – рассудительно заметил МакГроув. – Старайтесь поменьше бывать на людях. Посидите дома и, кстати, подумайте, стоит ли в будущем связываться с нечистыми на руку дельцами даже за астрономические гонорары.