Дело Кравченко
Шрифт:
Председатель: А вы читаете по-русски?
Баби: Нет. Но я знаю русских авторов в переводе. (Смех в публике.) Кроме того, Кравченко слишком все хорошо помнит: он помнит себя, когда ему было два года.
Председатель: Ясно, что он не писал по личным воспоминаниям о дне своего рождения!
Баби: Он рассказал в своей книге, как полумертвые от голода крестьяне праздновали с песнями и плясками сбор урожая.
Кравченко доказывает по книге, как праздновалась уборка хлеба. Для того, чтобы сварить кашу, скосили
Баби: Не может быть, чтобы в России было 10 миллионов заключенных. Каким образом тогда может быть так силен прирост населения? В 1917 году было 117 миллионов жителей…
(Следует заметить, что цифры эти абсолютно неверны: последняя перепись была в 1913 году, когда в России насчитывалось 170 миллионов).
Мэтр Изар цитирует женевского профессора Гравена, который считает, что в России больше 10 миллионов заключенных.
— Смею уверить вас, — говорит мэтр Изар, что Гравен — не член антикоммунистической лиги! (Смех.)
Кравченко встает с места. Он с жаром говорит о том, сколько партийцев погибло при чистках. Куда девались члены партии после 50-ти лет? Что сталось с партийной верхушкой к концу 30-х годов?
Баби: Книга «Я выбрал свободу» написана американцем: все женщины в ней красивы. Это — холливудский вкус! (Смех в зале.)
Председатель: Пожалуйста, потише. Чтобы понять свидетеля, мне, кажется, самому скоро понадобится переводчик…
Баби: Американская полиция дала Кравченко документы Нюренбергского процесса, там он и почерпнул свои картины ужасов.
После этой фразы свидетеля с благодарностью отпускают.
Показания д'Астье де ля Вижери
Это был первый свидетель, чьи показания не вызвали ни одного смешка. Как француза и резистанта, если с ним и невозможно было согласиться, то его возможно было понять. Он говорил, что интервью Кравченко, данное в апреле 1944 года (когда он порвал с советской властью), могло разделить союзников, и если бы оно было дано, например, в Алжире (где д'Астье был при министерстве внутренних дел), то его автор был бы арестован.
— Так мне говорили мои коллеги по министерству, а также некоторые англичане.
Мэтр Изар: Можете ли вы их назвать?
Д'Астье: Нет.
Свидетель считает, что то, что Кравченко говорил, генерал Власов делал. Зато он тоже написал книгу «Я выбрал виселицу». (Как известно, книга эта — апокриф.) Затем д'Астье чернит издателя Кравченко, Сельфа, называя его «крупным банкиром».
Мэтр Изар: Правда ли, что вы принадлежите к партии, родственной коммунистической, которая насчитывает 14 членов?
Д'Астье: Да, это правда.
Комический инцидент
Цель «Лэттр Франсэз» доказать, что Кравченко не умеет писать по-русски и не мог написать свою книгу.
Мэтр Нордманн спрашивает
Несмотря на то, что к делу приложены фотокопии русской рукописи, мэтр Нордманн сомневается, что Кравченко способен что либо написать по-русски.
Председатель: Не хотите ли вы сказать, что г. Кравченко и не говорит по-русски?
Но вот выводят нового свидетеля: это Перюс, профессор русского языка Клермон-Ферранского университета. Он держит в руках вырезку «Нового Русского Слова» от апреля 1948 г. Там — не то статья Кравченко, не то — интервью с ним. Написано все на таком русском языке, который сразу выдает, как утверждает Перюс, безграмотность автора. (Зал слушает профессора Перюса с напряженным вниманием). Профессор приводит три примера:
— Во-первых, тут написано «они обвиняют». Так по-русски не говорят. По-русски никогда местоимение не ставится перед глаголом, надо сказать «обвиняют». Во-вторых: слово «апеллировать» пишется через одно «п» и два «л». Здесь же написано через два «п» и одно «л» [2] . В третьих, тут сказано «граждане своих правительств», — так по-русски нельзя сказать…
К сожалению, не говорящие по-русски не могли по достоинству оценить показание этого свидетеля.
2
У Даля — одно «п» и одно «л». Н. Б.
Еще французские свидетели
Г. Ланг, председатель Федерации комбатантов и депортированных, Союза резистантов и военнопленных (коммунист), пространно рассказывает о том, как в Германии, во время войны, русские не шли работать к немцам.
— Те, кто становились эс-эсами затем стали ди-пи, — сказал он. — Русские люди любят свое отечество и жертвуют своей жизнью за него. Те, кто выбирают, якобы, свободу, выбирают предательство.
Мэтр Изар устало машет рукой. Не в интересах Кравченко затягивать процесс. Но к этому, видимо, стремится противная сторона.
После г. Ланга выступает известный полковник Маркье, смещенный со своего поста в свое время, когда он дал в Москве пресловутую пресс-конференцию по поводу Борегара и высылки советских патриотов из Парижа.
Мэтр Изар: Какое наказание понесли вы за это?
Маркье: Тридцать дней крепости.
Мэтр Изар: Судя по «Юманитэ», в Болгарии за это расстреливают.
Вторично пришедший давать показания Жолио-Кюри опять не был выслушан. Будет ли он вызван в понедельник, или обойдутся без него? Прибудут ли, наконец, советские свидетели? На эти вопросы пока ответа нет.