Дело Кравченко
Шрифт:
Силенко: Увезли, в скотском вагоне. Поляки в Польше нам подали сквозь прутья хлеб… Я говорю о страдающем русском народе! Я на эшафот пойду за мой народ! Я говорю о России… Россия — не Политбюро…
Его молодой голос звенит. И когда он стихает, в этом зале, где его слушает столько людей — благожелателей и неблагожелателей — на минуту воцаряется странное молчание.
Председатель медленно переводит глаза на адвокатов:
— Нет больше вопросов?
Мэтр Нордманн бойким голосом объявляет, что прочтет
Мэтр Гейцман: Простите, но я совершенно не оценил вашего остроумия!
Публика шумно протестует.
Бланш-Ирэн-Ольга Лалоз-Горюнова
— Сколько лет вы прожили в России?
— Сорок пять лет, господин председатель.
Г-жа Лалоз — 68 лет, и только в прошлом году она вернулась из России. До 1918 года она была учительницей французского языка, затем — акушеркой.
В 1921 году вступила в партию.
— Чем вы живете сейчас?
— Я вышиваю, господин председатель.
Маленькая старушка, с черным узлом волос на затылке, смущена количеством публики и вспышками магния. Сначала она никак не может нащупать нить своих мыслей. Но постепенно привыкнув к обстановке, на французском языке, в котором она уже не слишком тверда, она начинает рассказывать о своей жизни.
Двух сыновей она потеряла в красной армии. Никакой пенсии государство ей за них не платит. Она получала 150 рублей в месяц пенсии, как бывшая акушерка.
— Расскажите, свидетельницей каких фактов вы были.
Г-жа Лалоз: Я могу рассказывать три дня и три ночи.
Председатель: Что вы думаете о книге Кравченко?
Г-жа Лалоз: Кравченко не только выбрал свободу. Он выбрал и борьбу. Он имел смелость бросить этот ужасный режим и рассказать о нем миру.
Будучи партийной коммунисткой, г-же Лалоз пришлось присутствовать и при арестах, и на заседаниях трибунала. Она ищет, с чего бы начать, ее усиленно снимают фотографы.
Кравченко: Дайте возможность свидетельнице спокойно говорить! Она знает, о чем ей говорить.
Переводчик, г. Андронников, переводит первую фразу Кравченко. Г. Зноско-Боровский, переводчик «Лэттр Франсэз», сообщает суду, что г. Андронников не все перевел: Кравченко сказал, что «известно, что свидетельница будет говорить». (Очевидно, намекая, что и Кравченко это известно, т. е., что все заранее условлено.)
Г-жа Лалоз: Какой народ! Как он страдает! Ни один народ так не страдал! Работают всю жизнь, обращаются с ними, как с собаками…
Бесхитростно, иногда не без юмора, она говорит без умолку теперь, под ободряющим взглядом председателя.
— Вы — все мои дети, — сыплет она, показывая на публику, — я
(Смех. Возгласы.)
— Мне сказали, он в Кремле сидит, а у меня два сына на фронте!… Очень мне стыдно было быть француженкой. Дезертир он…
Она рассказывает о зарплате рабочих, о том, как брали из этой зарплаты на французские забастовки.
Председатель: На наши забастовки?
Г-жа Лалоз: Ну, конечно. В России же нет забастовок… Когда я захотела уехать, спрашиваю: где наш посол? Мне говорят: никакого посла нет. Все французы — интервенты. Но я добралась до Москвы и все объяснила. И уехала.
— Меня не купишь! — восклицает она… — Стыдно в мире жить, зная, что такой режим существует. Книга Кравченко… Да я не прочла ее, я ее проглотила!.. В России людей запрягали пахать, я сама видела.
Председатель: Вы это видели сами?
Г-жа Лалоз: Да.
Председатель: А церкви?
Г-жа Лалоз: Это — комедия, или лучше сказать — трагедия. Когда Гитлер подходил, все церкви открыли. Русский народ религиозен. Это, чтобы он лучше воевал… Вся моя жизнь там прошла…
Большие часы показывают семь часов.
Адвокаты «Л. Ф.» молча отпускают Ирэн-Ольгу Лалоз-Горюнову, не задав ни одного вопроса.
Председатель встает. Заседание закрыто.
Шестой день
Вторая неделя процесса В. А. Кравченко закончилась. В среду, в заседании, продлившемся пять часов, были выслушаны два свидетеля: это была атака «Лэттр Франсэз» против Кравченко. В эту атаку были пущены два тяжелых орудия: американец, «специалист пятой колонны», Альберт Кан, и англичанин, член рабочей партии в палате общин — Цилиакус.
Мэтр Изар, оправившийся от болезни, был в своей «лучшей форме» и прения, благодаря его выпадам, часто носили весьма оживленный характер.
Специалист пятой колонны
Говорящий только по-американски, именующий себя журналистом, Альберт Кан — автор трех книг: «Великий заговор против России», «Саботаж» и «Заговор против мира».
Адвокат «Л. Ф.» рекомендует его книги суду, читает хвалебную критику о них и предупреждает суд, что свидетель будет говорить о сношениях Кравченко с фашистами в Америке.