Дело «Кублай-хана»
Шрифт:
Я не боялся того, что, если между нами вдруг случится потасовка, Булл меня легко придушит. Мне приходилось драться с крепкими ребятами — и здоровыми тоже, некоторые были даже крупнее Булла Харпера. Просто такой вариант ничего не решит, как, впрочем, и большинство примитивных решений: Лисса окажется в крайне неприятной ситуации; мне будет элементарно неловко, и вообще будет чертовски болезненно как для Булла, так и для меня; и, вероятно, он все-таки меня убьет.
Поэтому я начал тихонечко испускать вздох облегчения. Только начал…
Потому что Булл сказал:
— Тебе
— Что?
— Эй! Что это?
— Ты о чем?
Мне тоже было интересно — о чем это он.
— О том, что я вижу. Что это?
Да, что же он мог такого увидеть, чтобы в его голосе появились эти свирепые, звериные нотки? Этот рычащий, животный стон?
— Это брюки?
У меня потемнело в глазах. Как я мог забыть свои брюки?
— Какого черта ты делаешь, — рявкнул Булл, — гладишь мужские брюки?
— Да.
— А?
— Да, именно это я и делаю. Глажу мужские брюки.
— Чьи?
— Э-э-э… одного друга.
— Я и не думал, что они принадлежат врагу.
— Булл, ну ты же не ревнуешь!
— Ха! Хо! Если ты так думаешь, значит, ты совсем не способна думать. Где он? Я его растерзаю. Я ему устрою, будет теперь носить только юбки. Я разорву его на части. Я…
— Булл, здесь никого нет, кроме нас с тобой, — не моргнув глазом солгала она.
Я полагаю, это была святая ложь. И мне все равно, если вы считаете, что Лисса ее немного подкрасила. Какая разница? Эта ложь должна спасти меня и все вокруг от страшного разгрома. Это была ложь во спасение.
— Это брюки моего брата, — продолжала лгать Лисса, — я для него стираю.
— Не врешь?
— Вот видишь? Тебе совершенно не о чем беспокоиться.
— Тогда почему я так разволновался?
— Об этом я и говорю. Что ты так разволновался?
— У тебя нет брата.
— О, Булл, конечно, есть. Просто я никогда тебе о нем не говорила.
— Почему? — недоверчиво спросил он.
Да, он был подозрительным парнем. Вообще-то я вряд ли мог его за это винить. Я бы и сам взвился на дыбы, если бы увидел мужские брюки на гладильной доске в комнате своей девушки. Особенно если бы это были мои брюки.
Там у них становилось жарковато, но Лисса, видимо, нашла выход из положения. По крайней мере, она сменила тему.
— Булл, дорогой, — нежно проворковала она. — Помнишь, я тебя спрашивала об этой девушке, Джин? Джин Джакс.
— Да, но…
— Слушай меня. Ты сказал, что она просила тебя устроить ей встречу с мистером Сардисом. Ты выполнил ее просьбу?
— Почему тебя…
— Булл, я бы не спрашивала, если бы это не было так важно. Это важно! И я больше не буду с тобой разговаривать, никогда…
— Хорошо, хорошо, не заводись. Да, я переговорил с ним, и он сразу же согласился встретиться с ней. Так я ей и передал.
— Когда это было?
— Какого черта… Она меня попросила в четверг, как я тебе уже сказал. Мистер Сардис назначил ей встречу на половину четвертого в пятницу. Вчера. Она зашла вчера утром и разговаривала со мной — я тогда стоял на воротах, — и я сказал ей, что обо всем договорился. — Он наморщил лоб, припоминая подробности. — Мне пришлось вернуться в три тридцать, чтобы впустить ее, — без ключа ворота можно открыть только изнутри, — поэтому я смог заехать за тобой только после того, как она вошла.
— Хорошо, Булл. Если ты подождешь…
— Тс-с.
— В чем дело?
— Помолчи, я думаю. Все, понял. Он задавал мне все эти вопросы. О ней и мистере Сардисе. Он! Он! Этот орангутанг с седыми волосами. Шелл Скотт! ОН!
— Булл, пожалуйста…
— Эта обезьяна, которую я поймал с поличным, когда он тискал твою…
— Булл! Прекрати, или я больше с тобой не разговариваю…
— Ну, все, перестань, Лисса, детка. Хм-м…
У нее почти получилось. Но только почти.
В такой нервотрепке моя рубашка никогда не высохнет. С меня стекал пот в невероятных количествах. Я бывал в парилках, в саунах, скакал по пустыне, и никогда раньше у меня не было столь близкого знакомства с потом. Но я никогда не сдаюсь. Я как-нибудь выберусь из этой ловушки. Или умру, пытаясь выбраться.
— Хм-м… С этими брюками что-то не так.
Тишина.
Тяжелые шаги Булла в сторону гладильной доски, направо от меня.
— Эти брюки мне о чем-то напоминают. — Он нервно переминался с ноги на ногу. Его огромные ступни приплясывали всего в ярде от моей головы. — Что это такое на полу? — спросил он. — Кувшин, лед… и стакан. Два стакана. ДВА СТАКАНА?
Господи, ужаснулся я, теперь мы точно попались. Мне не следовало пить с Лиссой «Мартини». Мне вообще не следовало иметь никаких дел с Лиссой. Мне давным-давно следовало забыть про девушек. Нет, поправил я себя, только не это; я скорее умру — что, видимо, сейчас и произойдет.
— И эта бутылка джина, которую я тебе принес. Пустая. Ты ее выпила? Ты ВСЮ ее сама выпила?
Надо понимать, она не должна была ее пить. И не должна была ее нюхать. Даже с большого расстояния. Она служит исключительно для украшения, как ваза. Но Булл сам виноват. Это он ее купил. Или выиграл. Или сделал. «Ах ты, крохобор, — ругнулся я. — Сумасшедший отравитель».
Я сжал кулак и посмотрел на него. Не такой большой, как у Булла, и все же достаточно смертоносный инструмент. У меня их было два против его четырех. Почти на равных. Конечно, под кроватью я находился в невыгодном положении. Не говоря уж о том, что я бы чувствовал себя несколько неловко, если бы — не дай бог — он заглянул сюда и заметил меня.
Может, мне стоит выкатиться из-под кровати, быстро вскочить на ноги у него за спиной и ударить его? Может быть, он обернется и, увидев меня, скажет: «Откуда ты взялся?» — но так никогда и не узнает?
Мои лихорадочные соображения были прерваны звуком голоса Лиссы. На этот раз он звучал по-другому:
— Булл, я не собираюсь спорить с тобой. Если ты хочешь быть старым, глупым, ревнивым… Ой! — И снова: — Ой!
Я знал, что означает это «Ой!».
Лиссу опять осенило. На этот раз к ней пришло истинное вдохновение. И одним расчетливым движением ей удалось окончательно и бесповоротно сменить тему.