Дело «Кублай-хана»
Шрифт:
Как это могло быть? Почему в моей голове расположился оркестр? Эта диковатая мысль засела в моем мозгу: «Музыка? А почему, черт, именно музыка?»
Я отвернулся от преследователя и посмотрел в том же направлении, куда бежали мои ноги. И тогда до меня дошло, почему именно музыка. Я понял гораздо больше. Например, почему слышу вопли, как на стадионе, — это орала целая толпа людей.
Люди — тысячи людей. Во всяком случае, мне казалось, что их тысячи, хотя я знал, что их всего человек двести.
Я начал тормозить, и оркестр сбился с мелодии. Раздалось «ум-па-па»,
Мне показалось, что людей больше, чем на самом деле, — видимо, потому, что все они находились в бурном движении. Прыгали, бегали, носились по кругу, хохотали, верещали. Я видел мужчин в костюмах, девушек в бикини. Я заметил некоторых знакомых конкурсанток, мэра, которого, казалось, вот-вот стошнит, множество знакомых и незнакомых изумленных, перекошенных физиономий.
На ступеньках «Кублай-хана», сжимая микрофон, стоял губернатор солнечного штата Калифорния. У него был такой вид, будто ему не хватило одного решающего голоса для победы на выборах.
Однако всю оглушительную волну воплей перебивал топот огромных ног за моей спиной. Когда я бросил быстрый взгляд назад, Булл уже настигал свою жертву, ему оставалось только протянуть руку и схватить меня — и я помчался еще быстрее. Я врезался в толпу — никого не обходя, не останавливаясь, чтобы извиниться; вперед, и только вперед. Но я по-прежнему слышал тяжелые шаги великана за своей спиной. Я уже представил, как острый клинок со свистом разрезает воздух и опускается на мою шею.
«Беги, идиот!» — вопило у меня в голове. «Быстрее, ноги!» Они услышали и повиновались, но недостаточно быстро.
Поговорим о крике. Они столько кричали, завидев меня, но теперь новый всплеск энтузиазма добавил Булл. Истерически завывали даже несколько мужчин. Можете мне поверить, там было от чего полезть на стенку. Один вид сабли, сверкающей на солнце, приводил в ужас. Не говоря уж о самом Булле. Я бежал сквозь оглушительные вопли — таким, наверное, представлялся воющий ад новым переселенцам с Аляски.
Наконец я вырвался из терзающего барабанные перепонки гвалта, завернул за угол и рванул к номеру Мисти. И в тот момент, когда я решил, что старый добрый идиот и его ноги бегут достаточно быстро и ни одно двуногое существо не способно его настичь, на мое плечо опустилась большая черная тяжелая лопата и со всей силы толкнула меня.
Никаких сомнений быть не может. Булл — самое быстрое животное за пределами зоопарка.
Он сбил меня с ног, и я полетел кубарем. С огромным присутствием духа я перекатился на шею, ухо, голову, бок, спину, снова на ухо, потом на колени и, наконец, вскочил. Булл пронесся мимо, сбавил темп, остановился, развернулся и прыгнул на меня. К счастью, я оказался к нему лицом. Я отвел назад правую руку, выбросил ее вперед и, наклонившись по направлению удара всем туловищем, врезал ему в челюсть.
Если ему было так же больно, как и моей руке, значит, я почти его убил. По крайней мере, на этот раз он упал. Изогнутая сабля выпала из его кулака и отлетела на несколько футов. Он стоял на коленях, опираясь на одну руку — ту, в которой продолжал сжимать мои брюки, — а другой пытался дотянуться до меня. Я обошел его, наклонился, поднял саблю и побежал дальше.
Четырнадцать, двенадцать, десять… восемь. Номер Мисти.
Я не остановился, чтобы проверить, заперта ли дверь. Я знал, что от сильного удара плечом она откроется, и обрушился на нее всей тяжестью. Раздался резкий скрежет, дверь распахнулась, и я влетел в комнату.
Падая, я увидел спину мужчины, его вытянутые руки, пальцы, впившиеся в нежную, белую шею… и безжизненно повисшую Мисти.
Глава 21
Я упал на бок, проехался по ковру и остановился, воткнув саблю Булла в пол. Я еще поднимался на ноги, когда он обернулся, на сей раз без присущей ему грации. Теперь он не был похож на человека, скользящего по воде, он скорее напоминал растрепанного странника, пытающегося выбраться из зыбучих песков.
Он остался, разумеется, таким же высоким и привлекательным, но его золотистые волосы взлохматились, а на лице застыла маска отчаяния — и ужаса.
Повернувшись, он отпустил Мисти, и она, как тряпичная кукла, упала на диван, над которым он ее держал. Я не видел, жива ли она. Я следил за ним, потому что он пытался пробраться к двери — во всяком случае, мне так показалось.
Он отпрыгнул в другой конец комнаты, подальше от меня, засунув руку в карман. Когда я поднялся на ноги и направился к нему, он развернулся и направил на меня револьвер 45-го калибра, в котором отражался свет, проникающий из-за открытой двери. Вероятно, это был тот же кольт, которым он вчера вечером пытался размозжить мне череп.
Он прицелился, однако я стремительно приближался к нему и не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Прогремел выстрел, у меня едва не лопнули барабанные перепонки, вспыхнула острая боль — попал, негодяй, — но я продолжал идти. Я уперся ногой в пол, как будто хотел его проломить, и сделал яростный выпад. Острие сабли пронзило низ живота Джерри Вэйла, изогнутое лезвие легко прошло насквозь и воткнулось в стену за его спиной.
Стена сдержала удар. Я вложил в него всю силу, на какую только был способен. Вогнал в него саблю так, словно бил его одним кулаком, и клинок глубоко вошел в стену, а эфес уперся в живот Вэйла.
Он разинул рот, его глаза выкатились из орбит, а из его горла вырвался слабый крик. Потом его колени подогнулись, и он повис; под тяжестью его тела сабля вспорола живот, и из раны хлынула кровь; он опускался все ниже и ниже, пока лезвие не уперлось в кость; тогда он затих.
Его голова упала на грудь, и он повис, немного склонившись влево. Он висел, как мешок на гвозде.
Я повернулся к дивану и бросился к Мисти.
Она не шевелилась. Я не мог понять, дышит она или нет. У меня сжалось сердце. И тут у меня за спиной раздался знакомый лошадиный топот. Я резко развернулся, выбросил вперед правый кулак и…