Дело Ливенворта (сборник)
Шрифт:
И все же чело, повернутое к балкам незаконченной стены, было таким бледным, приоткрытые глаза были такими стеклянными, а рука, лежащая на покрывале, такой неподвижной, что от мысли о прикосновении к существу, впавшему в столь глубокую бессознательность, меня бросило в дрожь. Но прикоснуться было необходимо. Любой крик, который я мог издать в ту минуту, был не в силах пронзить этих оглохших ушей. Собравшись с духом, я наклонился и поднял руку, которая лежала на покрывале, точно в насмешку, ожогом вверх, намереваясь заговорить, позвать, сделать что-нибудь, что угодно, чтобы разбудить ее. Однако от первого же прикосновения к руке невыразимый ужас сковал меня. Она была не только холодной,
Глава 30
Сожженные бумаги
Ты мне дороже был мужей достойных [29] .
Я не уверен, что сразу же обратился за помощью. Жуткое потрясение, постигшее меня именно в ту минуту, когда жизнь и надежда кипели сильнее всего, внезапное крушение всех планов, основанных на ожидаемых показаниях этой женщины, и самое страшное – ужасающее совпадение между неожиданной смертью и тяжелым положением, в котором виновная сторона, кто бы это ни был, предположительно пребывала в это время, было слишком очевидным, чтобы предпринимать какие-либо немедленные шаги. Я мог лишь стоять и взирать на умиротворенное лицо предо мною, улыбающееся в вечном покое, словно говоря, что смерть совсем не так страшна, как мы привыкли думать, и дивиться провидению, которое принесло нам страх вместо облегчения, осложнение вместо облегчения, разочарование вместо успеха. Ибо, как ни красноречива смерть даже на незнакомых и нелюбимых лицах, причины и последствия этой имели слишком большое значение, чтобы позволить себе предаваться скорби. Ханна-девица, растворилась в Ханне-свидетельнице.
29
Перевод Е. Бируковой.
Но постепенно выражение ожидания, которое я заметил, осматривая уста и наполовину открытые веки, привлекло мое внимание, и я склонился над нею, снедаемый интересом иного рода и спрашивая себя, действительно ли она мертва и не поможет ли немедленное медицинское вмешательство. Однако чем внимательнее я всматривался, тем больше убеждался, что она мертва уже несколько часов; и смятение, вызванное этой мыслью, вместе с раскаянием в том, что я не повел себя решительнее вчера, когда можно было ворваться в укрытие этой несчастной и прервать, если не прекратить, исполнение рока, заставило меня задуматься о своем нынешнем положении. Оставив ее, я вышел в соседнюю комнату, распахнул окно и привязал к створке красный платок, который предусмотрительно захватил с собой.
В тот же миг какой-то юноша, которого я счел В, хотя он не имел ни малейшего сходства ни в одежде, ни в выражении лица с внешностью того молодого человека, которого я видел до сих пор, вышел из дома жестянщика и направился к дому, в котором находился я.
Заметив, что он бросил быстрый взгляд в моем направлении, я вышел из комнаты и ждал его наверху лестницы.
– Ну что? – шепнул он, войдя и встретив мой взгляд. – Видели ее?
– Да, – горько ответил я. – Видел.
Он взбежал по ступенькам ко мне.
– И она созналась?
– Нет. Я не разговаривал
– То, что сообщил.
– То есть вы побывали в ее комнате?
– Нет, я был только снаружи. Вчера, когда вас с миссис Белден не было дома, я, заметив свет, подполз по крыше к самому краю и, заглянув в окно, увидел, как она ходит по комнате. – Тут он, видимо, заметил, как я поменялся в лице, потому что остановился и воскликнул: – Что случилось?
Я больше не мог сдерживаться.
– Идемте, сами увидите. – И, проведя его к небольшой комнате, которую покинул совсем недавно, я указал на застывшее на кровати тело. – Вы сообщили, что я найду Ханну здесь, но не сообщили, что в таком состоянии.
– Боже мой! – вскричал он. – Мертва?
– Да, – ответил я. – Мертва.
Он как будто не мог поверить в это.
– Но это невозможно! Она крепко спит, приняла наркотик…
– Это не сон, – возразил я. – А если и сон, то она не проснется никогда. Смотрите!
Я снова взял руку Ханны, отпустил, и та всем весом безвольно упала на кровать.
Похоже, это убедило его. Постепенно успокаиваясь, он стоял и смотрел на девушку с очень странным выражением лица. А потом вдруг повернулся и принялся осматривать лежащие на полу предметы одежды.
– Что вы делаете? – поинтересовался я. – Что-то ищите?
– Я ищу бумажный пакетик, из которого она принимала вчера вечером лекарство. Я видел, как она это делала. А-а, вот он! – воскликнул В, поднимая кусочек бумаги, который лежал у кровати на полу.
– Позвольте взглянуть, – в волнении попросил я.
Он передал мне пакетик, на внутренней стороне которого я с трудом рассмотрел следы мельчайшего белого порошка.
– Это важно, – заявил я, аккуратно закрывая пакетик. – Если остатков этого порошка хватит, чтобы определить, что это яд, мы узнаем причину смерти Ханны, и можно будет говорить о самоубийстве.
– Я в этом не уверен, – возразил он. – Если судить по выражению ее лица, а я считаю, что неплохо разбираюсь в лицах, она не больше меня догадывалась, что принимает яд. Она выглядела не только спокойной, но даже радостной, а когда проглотила порошок, на лице ее появилась какая-то глуповато-торжествующая улыбка. Если миссис Белден дала ей эту дозу, сказав, что это лекарство…
– Этого мы пока не знаем, как и того, была эта, как вы выражаетесь, доза ядовитой или нет.
Он пожал плечами и указал сперва на блюдо с завтраком, а потом на выломанную дверь.
– Да, – сказал я в ответ на его вопросительный взгляд, – миссис Белден побывала здесь сегодня утром и, уходя, заперла дверь, но это не доказывает ничего, кроме того, что у нее не было никаких сомнений в благополучии Ханны.
– И бледное лицо на смятой подушке не поколебало ее уверенности?
– Возможно, в спешке она не посмотрела на нее, просто поставила поднос и ушла?
– Не хочу никого подозревать, но это довольно странное совпадение.
Это задело меня за больное место, и я отступил на шаг.
– Как бы там ни было, – сказал я, – нет смысла стоять здесь и гадать, что произошло. У нас слишком много дел. Идемте!
И я бросился к двери.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он. – Вы не забыли, что это всего лишь эпизод одной большой загадки, которую нас прислали сюда решить? Если девица была убита, мы обязаны это установить.
– Оставим это коронеру. Это дело ушло у нас из рук.