Дело медведя-оборотня
Шрифт:
– Это я должен извиниться! – воскликнул Барабанов. – Мои увлечения молодости чуть не привели… хотя чего там говорить! Привели к позорному провалу нашей миссии. Нам теперь только и остается, что признать поражение и удалиться назад в столицу.
Нестор выглядел испуганным – недавний экскурс в его революционное прошлое явно выбил его из колеи. Осведомленность Рафикова была настолько обескураживающей, что Нестор был готов идти в столицу пешком – лишь бы быстрее исчезнуть из поля зрения заместителя полицмейстера.
Отец Глеб, присев на кресло у стены, согласно
– Да, господа, мы можем справиться с черными душами убийц. Но нам не под силу одолеть их предводителя – Сатану, на службе у которого все это проклятое начальство состоит!
– Отец Глеб, тише, умоляю, вас ведь могут подслушать! – тихо заговорил Нестор, косясь на дверь номера, за которой кто-то прошел.
– Да ну их, – отмахнулся священник. – Так вот, друзья, – как знать, сколько таких преступлений скрыто, а может быть, и совершено из-за их попустительства, этого поганого чинопочитания: лишь бы не прогневить, лишь бы скрыть?
– Как-как? Вы сказали совершено? – Муромцев принялся ходить от стены к стене, потирая лоб.
– Именно так, Роман Мирославович, – ответил отец Глеб, – вполне возможно, что убийца, не пойманный из-за этих «премудрых пискарей», продолжает собирать свою кровавую жатву!
Муромцев потер лоб. Боль медленно отступала, и он, закрыв глаза, попытался сосредоточиться на словах отца Глеба. «Значит, так, – стал размышлять Роман. – Первое: в губернии действует убийца. Второе: действует, скорее всего, давно. Третье: власти отказываются это признавать либо самым преступным образом отметают улики и факты, а расследования ведутся в неправильном, заведомо ложном направлении. Господи, и как тут поступить?»
– Нестор, – сказал Роман, – что думаешь?
Барабанов вздрогнул и, сбросив оцепенение, принялся рассуждать:
– Ну, хорошо. Пускай мы ошиблись с разрывом девственной плевы, хотя я не ошибся, конечно, пускай характер нанесенных ран и в самом деле можно трактовать как атаку бешеного зверя, хоть это не так, конечно. Ну, а шип?! Шип от зубчатого тесла или тяпки – металлический, который в кости застрял. Как объяснить? Как связать с нападением зверя? Что это? Коготь механического медведя-автоматона? Мы же не в книгах Жюля Верна, в самом деле!
– Послушай, – прервал его Роман, – а этот коготь, то бишь шип мог попасть в тело жертвы ранее?
Барабанов закатил глаза к потолку и, сложив руки на груди, менторским тоном ответил:
– Чисто теоретически – да, возможно. Вроде была рана от бороны какой-нибудь, от которой зуб обломился, остался в теле и зарос. Но это же бред, Роман Мирославович!
Отец Глеб приложил палец к губам и улыбнулся:
– Тише, Нестор! А насчет шипа мы выясним, только если установим личность погибшей.
– Тогда этот факт никто не сможет проигнорировать, – закончил его мысль Муромцев.
– То есть? Мы не едем домой?
– Нет, Нестор, не едем. Я уверен, что есть и еще жертвы. И скорее всего, будут.
Барабанов и отец Глеб переглянулись. Нестор, мысленно уже сидевший в поезде, увозившем его в столицу от страшного Рафикова, тяжело вздохнул и надел фуражку,
Гостиница, где остановилась команда Муромцева, была одной из немногих в городе, в которой был собственный ресторан, или, как его называли постояльцы, – обеденная зала. Персонал готовился принять немногочисленных посетителей к завтраку – половые быстро и ловко раскладывали приборы на застиранные белые скатерти, старуха из местных, шамкающая беззубым ртом, возила шваброй по крашенному зеленой краской полу.
Муромцев, отец Глеб и Нестор остановились у входа в зал и осмотрелись. Дверь в кухню открылась, и из нее вышел толстый и бородатый мужик в грязном колпаке. В руке он держал бумажку.
– Доброго утра, господа, пожалуйте присаживаться! – радушно поздоровался он. – Вот, меню-с, ознакомьтесь!
С этими словами он засунул лист под стекло на стене у двери, неуклюже поклонился и вернулся на кухню.
Отец Глеб нацепил очки на нос и принялся изучать меню.
– Так, на завтрак у них сегодня яичница с грибами, булочки с маком, багет французский с маслом, ветчина, сыр и кофе! Весьма недурно! А на обед готовят борщ по-воронежски с телятиной и грибами!
– Видимо, с грибами у них здесь проблем нет, – ехидно отозвался Барабанов, снимая фуражку. – Где сядем? Я предлагаю вон там, в углу.
И Нестор решительно двинулся через зал. Роман со священником пошли за ним. Когда они заказали три порции яичницы с ветчиной и кофе, Муромцев закурил.
– Друзья, я еще раз прошу простить меня за мою слабость… – начал он, закашлявшись.
– Полноте, Роман Мирославович, – поморщился отец Глеб, – всякое бывает!
– Всякое, да не со всеми, – ответил Роман. – Тут такое дело, в общем, этот небольшой конфликт с Рафиковым вызвал в моей памяти одну болезненную историю…
Официант принес кофейник, и Роман замолчал. Отец Глеб разлил напиток по чашкам.
– Что за история? – спросил Барабанов, отхлебывая горячий кофе, мучительно делая вид, что отец Глеб ему ничего не рассказал.
– Несчастный случай, – ответил Муромцев, не заметил, как тот покраснел, а священник принял нарочито отстранённый вид, – в результате которого серьезно пострадала моя жена, да и сам я получил ранение. Видимо, это воспоминание и спровоцировало такую странную реакцию мозга, что, в свою очередь, стало причиной припадка. Еще раз приношу свои извинения, господа.
– Ничего страшного, Роман Мирославович, – закивал Нестор, – у всех беды случаются, нам ли не знать.