Дело медведя-оборотня
Шрифт:
Муромцев взял Баширова под локоть и отвел в сторону, чтобы конвой за дверью их не слышал.
– Керим Кербалаевич, позвольте тут не согласиться, – сказал он тихо, – зачастую так бывает, что у образованных, вполне с виду нормальных людей случаются психозы, приобретающие довольно причудливые формы. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Баширов мягко высвободил руку, которую Муромцев до сих пор продолжал держать, и сказал:
– И все же, Роман Мирославович, я бы на вашем месте сосредоточился на допросах охотников. Давайте закончим с Кольбиным.
– Хорошо, – согласился Роман, – но про тела
Баширов кивнул и вошел в кабинет, отправив конвой обратно в коридор. Муромцев на этот раз встал за спиной полицмейстера и принялся сверлить взглядом помещика, сидевшего у стола на стуле.
– Господин Кольбин, – начал Баширов, – я понимаю, что вам неприятно здесь находиться, тем более в таком качестве. Однако по долгу службы мы обязаны опросить каждого, кто может помочь в расследовании нашего дела.
Кольбин скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на полицмейстера.
– Я решительно не понимаю, – не сказал, а скорее прорычал он, – почему вы меня сюда вызвали! Если вы закончили, то я, пожалуй, пойду! Меня ждет работа над моей энциклопедией!
И он значительно вынул из кармана пухлый блокнот в кожаном переплете и потряс им.
– Еще несколько вопросов, с вашего позволения, – с улыбкой сказал Баширов. – Скажите, сколько раз вам приходилось находить тела детей, растерзанных… э-э-э… дикими зверями? Давно ли это было? И что вы потом делали?
Помещик задумался, закатив глаза вверх, потом посмотрел на Муромцева, словно понял, от кого шли такие вопросы, и ответил:
– Раз пять или шесть, точно не помню. На протяжении лет… э-э-э… двенадцати, нет, одиннадцати, наверное. Почти всегда это были разложившиеся останки, после крупного медведя, знаете ли, немного от жертвы остается. Тела лежали там подолгу, так как я находил их в такой глуши, куда кроме меня, наверное, никто и не забредает. Как вы понимаете, до ближайших сел было далеко, и я не собирался все бросать и сломя голову бежать в полицию с докладом о каких-то старых костях. Конечно, по возвращении говорил старосте или исправнику в участке, что нашел, мол, верстах в семи или десяти останки человечьи, скорее всего, жертва нападения зверя. Вот и все, а что уж они потом с этим делали – мне неведомо, господа.
Муромцев вышел из-за спины полицмейстера и спросил:
– А что рядом видел?
– Много чего видел, – ответил Кольбин, – следов животных много было, что после медведя на падаль приходили. И человеческие следы были, видно, такого же охотника, что тело нашел, да сбежал от греха подальше, испугавшись! У нас ведь сами знаете, если простой мужик к вам в лапы попадет, то если и уйдет живым, то без шкуры!
Доморощенный зоолог зло рассмеялся, хлопнув себя по колену рукой. Муромцев с Башировым переглянулись и улыбнулись. Заметив это, Кольбин вдруг замолчал и посерьезнел. Муромцев закурил, помахал в воздухе спичкой, туша ее, и продолжил допрос:
– Захария Аврамович, вы, я так понимаю, человек внимательный, раз энциклопедию составляете? Скажите, а загнутых стволов берез вы там не замечали поблизости?
– И вы туда же? – Кольбин презрительно усмехнулся. – Тоже верите в эти байки про оборотней? В наших лесах согнутых берез хватает, так что вполне они там могли быть. Вы позволите?
Кольбин
– А я думал, водка в графине. Ну, хорошо, скажу вам вот еще что: один раз в пеньке старом три ножа видел. Кто их там оставил и для чего, я не знаю. Но в оборотней не верю, так как сам их не видел, а в науке такие мутации не описаны, а если есть какие сведения, то с зоологической точки зрения их изучать невозможно. Признаться, я одно время сам пытался выяснить, что же такое в лесу скрывается. Караулил в полнолуния, лет семь назад примерно.
– Ну-ну, и что же? – с интересом спросил Муромцев.
– А ничего, не видел никакого оборотня. Вот медведя встретил, пальнул я, значит, в воздух и спугнул его. А потом, в паре верст, наткнулся на тело девочки разодранной, а еще в версте – те самые ножи в пеньке. Вероятно, охотник точил эти ножи или еще чего. Но я вас уверяю, медведь был самый обычный, Ursus arctos. Так что я после и думать забыл про эти сказки об оборотнях.
– Ну, что же, – сказал с облегчением Баширов, – на этом, пожалуй, и закончим, Роман Мирославович?
Муромцев предпочел отмолчаться, он сидел за столом и записывал рассказ Кольбина. Полицмейстер с улыбкой повернулся к зоологу и сказал:
– Господин Кольбин, у меня есть еще одна небольшая просьба! Вы не составите для следствия, так сказать, список подозреваемых, которые, по-вашему, могли бы быть причастны к этим убийствам? Кто мог бы замаскировать их под нападение медведя? Согласитесь, ведь для того, чтобы сымитировать нападение медведя, надо хорошо знать, как он нападает, как бьет и куда! А это значит, что убийца знает повадки хищников. Вы нам поможете, Захария Аврамович?
Помещик пристально посмотрел сначала на полицмейстера, потом на Муромцева. Немного подумав, он ответил:
– Хорошо, я постараюсь. Но мне нужно покопаться в моих записях. – И снова потряс своим пухлым блокнотом, да так, что из него вылетело несколько закладок.
– Что ж, – развел руками Баширов, – будем вам за это весьма признательны!
Он выразительно посмотрел на Муромцева. Тот лишь вздохнул и снова промолчал. Баширов открыл дверь и указал Кольбину на выход со словами:
– Не смею вас более задерживать, Захария Аврамович! А за списочком мы к вам завтра человека пришлем!
После того как шаги зоолога стихли в коридоре, полицмейстер устало сел в кресло и сказал:
– Не говорите ничего, Роман Мирославович. Вы сами прекрасно знаете, что мы должны были его отпустить, ведь задерживать не за что.
– Знаю, – медленно сказал Роман, – но слежку бы я за ним установил. Не ровен час сбежит наш энциклопедист.
Глава 19
Выйдя из полицейского управления, Муромцев, отец Глеб и Барабанов направились в гостиницу, чтобы подвести некоторые итоги. Однако Нестор с отцом Глебом, чтобы начать обсуждение, не стали дожидаться возвращения в штаб, в который был оборудован номер их начальника: Барабанов, глубоко возмущенный словами Баширова, что убийца, скорее всего, был низкого происхождения, кричал на всю улицу, пугая сонных котов на заборах и редких прохожих: