Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача
Шрифт:
— Мистер Мейсон, занимайтесь своим делом, а я займусь своим.
— Вы думали об этом? — вновь спросил Мейсон.
— Не думал и не собираюсь. Она виновна.
— И, исходя из этого предположения, вы прилагаете все усилия, чтобы ее осудили?
— Погодите, вы не слышали обо всех уликах, — произнес Кашинг мрачно.
— Спасибо, я послушаю. Надеюсь, вы тоже. Благодарю вас, мистер Кашинг, у меня все.
Кашинг сошел со свидетельского места.
— Да, кстати, — сказал Мейсон, будто вспомнив что-то в последний
— Нет.
— Ваш сын никогда о ней не говорил?
— Нет.
— Благодарю вас, — произнес Мейсон, скрывая за своей улыбкой удар, полученный от ответа Кашинга. — У меня все. Спасибо.
— Вызывается Нора Флеминг, — объявил окружной судья.
Нора Флеминг оказалась привлекательной, хорошо сложенной блондинкой. Она служила у Артура Кашинга горничной. Она явно неохотно давала показания, опустив свои большие голубые глаза, говорила так тихо, что ее трудно было понять.
Ее рассказ складывался мало-помалу.
Артур Кашинг сказал, что ожидает гостей к ужину вечером второго числа. Она приготовила ужин, и «гости» прибыли в лице Карлотты Эдриан, одной из обвиняемых по делу. Карлотта приехала одна на автомобиле. Свидетельница подала ужин Кашингу и Карлотте Эдриан. Они ужинали вдвоем, причем Кашинг — в своем кресле на колесах.
Окружной судья драматическим жестом достал порванный предмет одежды:
— Вы когда-нибудь видели это?
— Да, сэр.
— Что это?
— Это блузка, которая была на Карлотте Эдриан в тот вечер.
— Пожалуйста, возьмите блузку и внимательно ее осмотрите. Есть в ней какое-либо различие по сравнению с тем вечером?
— Да, сэр.
— Какое?
— Оторван лоскут на груди.
— И его не было тогда?
— Конечно нет.
— Когда вы ушли в тот вечер?
— Кажется, после десяти. Я все приготовила и спросила мистера Кашинга, не нужно ли чего-нибудь еще.
Он ответил, что нет, и я сказала, что приду утром в половине девятого приготовить ему завтрак. Когда я уходила, они смотрели цветной фильм.
— В котором часу он обычно завтракал?
— Около девяти.
Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
— Мисс Флеминг или миссис Флеминг?
— Миссис Флеминг. (<.
— Вы замужем?
— Не сейчас.
— Вдова?
— Разведена.
— Вы давно здесь живете? i.
— Два месяца.
— Вы давно знали Артура Кашинга?
— Шесть месяцев.
— Вы работали у него до приезда сюда?
— Нет. Его отец нанял меня, когда я приехала.
Было видно, что Хейл собирается выдвинуть возражение в отношении последующих вопросов, но Мейсон застал обвинителя врасплох, неожиданно поменяв направление своей атаки.
— Вам знакомо старинное зеркало, которое Кашинг-старший оставил в гараже?
— Да, сэр. Я видела его, когда протирала.
— Оно было тяжелое?
— Да, сэр.
— Как вы думаете, сколько оно весило?
— Не знаю, сэр.
— Сейчас я покажу вам старинное зеркало, похожее в целом на то, о котором идет речь. Я попрошу вас взять его в руки и сказать нам, весит ли оно приблизительно столько, сколько и то.
— Зачем это? — спросил Дарвин Хейл.
— Я хочу лишь проверить ее память.
К. Крестон Иве поднялся и хорошо поставленным голосом высокооплачиваемого адвоката корпорации, привыкшего тщательно взвешивать свои слова, произнес:
— Ваша честь, если проводить какой-либо эксперимент, то он должен проводиться точно в таких же условиях, какие были в момент преступления. Я не думаю, что вы будете утверждать, что это точная копия того зеркала из гаража.
— Точная копия? — удивленно воскликнул Мейсон. — Да конечно же нет. Не знаю, что заставляет вас думать о каком-то эксперименте. Я только спрашиваю свидетельницу, имело ли зеркало в гараже приблизительно тот же вес и размер, как то, что я показываю.
Тем временем свидетельница, держа зеркало на коленях, приподнимала его время от времени на несколько дюймов, чтобы почувствовать вес.
— Мне кажется, что вес…
— Минуту, — прервал судья Норвуд. — Вы хотели выдвинуть возражение, мистер Иве?
— Нет, ваша честь, думаю, что нет. Я только комментировал с точки зрения закона вопрос об экспериментах.
— И он вполне прав, — добродушно согласился Мейсон. — В настоящее время я, конечно же, лишь проверяю память свидетельницы.
— Продолжайте. Отвечайте на вопрос.
— Оно приблизительно того же размера и веса, — сообщила свидетельница.
— Спасибо, — поблагодарил Мейсон. — У меня все. Зеркало весит тридцать два фунта.
Судья Норвуд объявил:
— Джентльмены, пора делать полуденный перерыв. Суд удалится до двух часов дня. Обвиняемая переходит под стражу шерифа.
Мейсон взглянул на Пола Дрейка, сделал ему знак. Потом, минуя толпу, он и Делла Стрит присоединились к детективу и поспешили в свой номер в отеле, где для них должен был быть приготовлен ленч.
Когда они вошли в комнату, Мейсон сказал:
— Тебе надо было тихонько навести справки об этой горничной, Пол.
— Ты мог бы мне этого и не говорить, — ответил Пол мрачно. — Конечно, когда мы здесь оказались, ты отправил нас всех записывать номера… Но я должен был ее проверить еще до суда даже при этой беготне. Извини.
— Мы работаем наперегонки со временем, — сказал Мейсон. — Ребята говорили мне, что у Кашингов есть прислуга, которая живет здесь и которую нанял Ка-шинг-старший. А я и не придал этому большого значения. Сейчас получается, что Артур Кашинг сам вывел на нее своего отца.