Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда
Шрифт:
По словам Снайдера, Украина и Белоруссия в те годы “стали сердцем европейской тьмы”. Эти страны подверглись советским репрессиям в 1930-х и немецким — в первую половину 1940-х. Из 5,7 миллиона евреев, погибших во время Холокоста, 4 миллиона до войны были советскими и польскими гражданами. Войска Гитлера в период с 1941 по 1944 год превратили Белоруссию в самое опасное место на земле. Половину белорусского населения убили или депортировали. Через такое не проходила ни одна европейская страна. Ужасы войны в Белоруссии показал Элем Климов в своем выдающемся фильме “Иди и смотри” (1985), поражающем зрителя кадрами массовых убийств, осуществлявшихся нацистами, и рассказом о том, сколько местное движение сопротивления сделало для победы над Гитлером. По мнению Снайдера, европейцам следует узнать, что Белоруссии была уготована судьба “граунд зироу” (буквально — “нулевой
“Обычно Освенцим рассматривают как всеобъемлющий символ массового убийства людей, но фактически с него только начинается наше знание, это лишь намек на правдивое описание истории, которое пока еще ждет своего часа”, — считает Снайдер. Он обратил внимание, что мотивацией нацистов и коммунистов при совершении массовых убийств мог быть трезвый экономический расчет. Но эту сторону явления общество словно не замечает, подсознательно отрицая возможность рассматривать причины массовых убийств с рациональной точки зрения.
“И нацистская Германия, и СССР шли по пути экономического самообеспечения. Германия желала уравновесить свою промышленность созданием аграрной утопии на востоке, Советский Союз хотел преодолеть свою экономическую отсталость и аграрный статус посредством быстрой индустриализации и урбанизации. Оба режима стремились к установлению экономической автаркии в большой империи и искали пути распространения влияния на Восточную Европу. Они рассматривали Польшу как “заблуждение истории”, но Украину с ее богатыми землями им ничто не могло заменить. Они считали различные социальные группы своими врагами, стоящими на пути реализации их планов, хотя в Советском Союзе не было аналога планам германского руководства по полному уничтожению евреев. Главную роль играла идеология, которая помимо легитимизации массовых убийств включала особое видение экономического развития. Недостаток ресурсов, особенно продуктов питания, вынудил оба режима внести массовое уничтожение людей в план своего экономического развития, — говорит Снайдер. И делает вывод: — Общий политический урок, который необходимо извлечь из истории массовых убийств: нужно опасаться того, что можно назвать “привилегированным развитием”, — попытки государства осуществить экономическую экспансию, сопровождаемую человеческими жертвами, смерть которых положена в основу благосостояния страны. Нельзя исключать, что гибель одной социальной группы окажется выгодной другой или по меньшей мере будет так восприниматься. “Привилегированное развитие” — особая форма политики, которую Европе пришлось пережить и через которую, возможно, придется пройти снова. Единственным полноценным решением может быть лишь обязательное этическое отношение к индивиду, когда его жизнь ценнее его смерти, и только в этом случае подобную схему невозможно будет воплотить”.
Между ограничениями свободы слова в США и в Европе есть принципиальная разница. В отличие от государств Старого Света, в США нет законов, запрещающих “язык вражды”. На протяжении всего XX века постепенно расширялись границы того, о чем в США можно говорить, не подвергаясь судебному преследованию. Интерпретация американским верховным судом первой поправки к конституции, защищающей свободу слова и религии, а также отделяющей церковь от государства, становится все более и более либеральной. Взгляд судебной системы на свободу слова характеризуется двумя явлениями. Во-первых, американцы традиционно избегают как-либо влиять на содержание высказываний независимо от того, насколько уничижительными и оскорбительными они являются. Государственная власть не вмешивается в содержание того, что говорят граждане страны. Во-вторых, суды особенно внимательны к последствиям сказанного, если им предстоит определить, требует ли выражение чьего-то мнения защиты закона. Даже подстрекательство к насилию и угрозы подлежат наказанию далеко не всегда, а только если есть риск, что за угрозами последует их непосредственное выполнение. В Европе к этой проблеме относятся иначе.
Свобода слова в США обладает особым статусом, тогда как в Европе она приравнена к другим правам человека. Это означает, что другие права, например право избежать оскорблений того или иного рода, в некоторых случаях оказываются приоритетнее защиты свободы слова. В Западной Европе это относится в первую очередь к Германии, где право на достоинство ставится выше свободы слова, поэтому там на нее есть ряд ограничений. Например, художники и СМИ могут быть наказаны за публикацию карикатур, изображающих политиков в виде животных. Кроме того, Германии удалось пролоббировать на уровне ЕС рамочные решения,
Различие между двумя континентами наглядно продемонстрировали еще несколько примеров последних лет. В июле 2007 года четырех британских мусульман приговорили к длительным срокам тюремного заключения за разжигание расизма и призыв к убийствам во время демонстраций против “карикатур на пророка Мухаммеда” перед зданием датского посольства в Лондоне 3 февраля 2006 года. Один из осужденных был в поясе, напоминающем “пояс смертника”, другие несли плакаты с призывами к убийству оскорбителей ислама, что видно на фотографиях, опубликованных прессой. Американский суд вряд ли вынес бы обвинительный приговор этим мусульманам, поскольку они не предъявили конкретной угрозы никому из причастных к публикации карикатур, однако в Европе это все же произошло.
Другой случай. В октябре 2008 года Европейский суд по правам человека отклонил жалобу французского карикатуриста Дени Леруа. Шестью годами раньше его осудили за восхваление террора, после того как баскская газета “Экаитза” 13 сентября 2001 года опубликовала его рисунок теракта против нью-йоркских башен-близнецов с надписью “Мы все об этом мечтали, а “Хамас” это сделал”. С точки зрения американцев, подобное высказывание крайне оскорбительно, однако в США оно едва ли привело бы к судебному процессу и вынесению вердикта. В задачи суда не входит контролировать даже самые оскорбительные высказывания. Вместо этого общественность могла резко осудить рисунок через СМИ.
Наконец, вспомним еще одно решение Европейского суда по правам человека, который в 2004 году отклонил жалобу Марка Норвуда, британского гражданина и члена Британской национальной партии, которого осудили за оскорбление мусульман как социальной группы. После теракта в США он вывесил в окне своей квартиры на втором этаже плакат с изображением нью-йоркских башен в огне и надписью “Ислам, вон из Великобритании — защитим британский народ!”, рядом с которой поместил символы ислама, полумесяц и звезду, в обрамлении запрещающего знака. Американская конституция, скорее всего, защитила бы подобное высказывание, но в Европе оно было воспринято как наказуемое проявление “языка вражды”.
В современной Европе, впечатленной Холокостом и расцветом фашизма в 1920—1930-х, очень многие неподобающие вы-оказывания, особенно расистского характера, оказались вне закона. То же самое произошло в бывших коммунистических странах — Польше, Венгрии и Чехии, которые после присоединения к Европе приняли законы, предусматривающие уголовную ответственность за отрицание или оправдание преступлений коммунизма и нацизма. В США любые идеи и мнения, в том числе расистского характера, имеют одинаковое право на существование, хотя американская история, как и европейская, изобилует примерами рабства, гражданских войн, линчевания и дискриминации чернокожих. Нацистам не запрещается проводить демонстрации в районе, где живут выжившие при Холокосте, белым расистам — сжигать крест (символ ку-клукс-клана) в негритянском квартале, а критикам США — жечь американский флаг или флаги других стран.
История свободы слова в США ослабляет позицию тех европейцев, которые считают, что легализация “языка вражды” связана с расизмом и геноцидом. В течение XX века в США последовательно расширялись границы свободы слова. Суды не призывают к ответу за грубые расистские высказывания, тем не менее в начале XXI века в стране отмечается гораздо меньше случаев выражения ненависти к людям другого цвета кожи, чем сто лет назад. Штаты стали свидетелем успешного движения за гражданские права, обеспечившего равные права афроамериканцам. Во второй половине XX века США приняли больше иммигрантов, чем любая другая страна, и в 2008 году американцы выбрали первого чернокожего президента Барака Обаму. В 2001 году Колин Пауэлл стал первым афроамериканцем, возглавившим внешнеполитическое ведомство страны. За ним последовала Кондолиза Райс — первая женщина, вставшая в 2005 году у руля американской дипломатии. Значительно вырос и стал играть большую роль в общественной жизни афроамериканский средний класс. В 1967 году верховный суд США отменил действовавший во многих штатах запрет на браки между представителями разных рас. С тех пор количество межрасовых браков выросло с шестидесяти пяти тысяч в 1970 году до четырехсот двадцати двух тысяч в 2005 году. Все эти примеры опровергают утверждение, что легализация “языка вражды” повышает риск преследования и маргинализации этнических, религиозных или других меньшинств.