Дело о колокольчиках
Шрифт:
Его противник вырывался и хотел снова выстрелить.
Но не мог спустить курок; пальцы Роба не давали нажать на него настолько, чтобы прогремел выстрел. Рекс высвободил левую руку и обрушил на голову Роба град ударов. Роб, не отпуская револьвера, с размаху ударил противника головой, но лишь немного задел его лицо.
Впрочем, даже это возымело действие. Рекс ослабил хватку. Роб выхватил у него револьвер.
Неожиданно дом наполнился звуками быстрых шагов, криков, ревом полицейских сирен.
Роб опоздал, не успев разгадать маневр Рекса. Он попытался уклониться, но удар ногой
Что-то неосознанное удержало Роба от выстрела несмотря на то, что Рекс освободил правую ногу и уже занес ее для очередного удара.
В этот момент в голове Роба немного прояснилось.
Он поднял револьвер и прицелился противнику в колено. Он услышал, как тот заорал от боли. В коридоре замелькали огни фонариков, как светлячки в кроне дерева.
Его окружили люди в форме, которые точно знали, что делать и как.
Роб вскочил на ноги. Револьвер у него мгновенно отобрали одним хорошо отработанным движением, которое застало Роба врасплох. Он просто не успел осознать, как важно было бы оставить при себе оружие. Кто-то сказал "он в порядке", и его отпихнули в сторону.
Он слышал потоки брани Рекса, звуки удара и щелчок надеваемых наручников.
Глава 30
Из темноты раздался голос доктора Диксона:
– Ты цел?
– Мутит немного.
– Роб не узнал собственного голоса.
– Иди сюда.
Вспыхнул свет. Роб обнаружил, что находится в спальне, обставленной простой, но уютной мебелью. У окна сидела Линда Кэрролл. Она была связана, даже лодыжки крепко примотаны к ножкам стула. Роба поразила бледность ее лица.
– Роб! О, Роб!
– только и смогла она вымолвить.
Лейтенант Тайлер включил еще одну лампу.
Эд Уоллингтон обхватил огромной ручищей плечо задержанного и сказал:
– Не рыпайся. Будет больно.
Доктор Диксон пересек комнату, подошел к Линде.
– Все в порядке, мисс Кэрролл!
– И он начал распутывать узлы веревки. Потом вынул нож и перерезал связывавшие ее путы.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, - ответила она.
– Я...
– Она нервно рассмеялась и замолчала.
– Мы из федеральной полиции. Не скажите ли вы нам...
– Мне нечего сказать.
Лицо доктора Диксона помрачнело.
– Вам не следует вести себя подобным образом, мисс Кэрролл. В конце концов, именно ваш автомобиль использовали контрабандисты.
– Простите, но мне нечего сказать. Я не буду делать никаких заявлений.
– Думаю, я расскажу вам основное.
– Роб шагнул вперед.
Доктор Диксон удивленно поднял бровь:
– Полиция получила приказ следить за тобой, после того как ты вышел из моей машины. Ты, очевидно, не догадывался, что ты под наблюдением, но зато прекрасно знал, куда идти и что делать.
– Мне надо было сообщить о своих планах полиции, - уныло заметил Роб.
– Не обязательно, - улыбнулся доктор Диксон.
– Нам известно в общих чертах все, что случилось. Наша версия, очевидно, совпала с твоей, Роб. Но я не понимаю, как ты узнал о доме и что ты собирался здесь обнаружить.
– Ничего сложного, - объяснил Роб.
– В деле замешана женщина. Некая дама, которая была знакома с владельцами швейцарской гостиницы. И она могла без труда заполучить "рапидекс". Я знал, что это не Линда Кэрролл.
Этой женщиной могла быть только Линда Мэй. Она заперла ящик письменного стола, где был спрятан мой пистолет, и отдала ключ Острандеру. Она все время говорила про тот ключ, но вполне логично предположить, что у нее был и второй ключ.
– Конечно, - согласился доктор Диксон.
– Это единственное объяснение. Я понимаю, что мисс Кэрролл не хотела бы свидетельствовать против члена своей семьи, однако полагаю, если она все же изложит, как обстояло дело, это значительно упростит нам задачу.
– Ну хорошо, - удрученно сказала Линда.
– Наверное, уже нет смысла скрывать. Моя тетя всегда была весьма эксцентричной особой и вела беспорядочную жизнь. Она достаточно талантлива, но напрочь лишена воображения. Она великолепная художница, но никогда не может придумать, что ей нарисовать. В прошлом году, когда она была в Швейцарии, она увидела прелестную картину какого-то местного художника. Закат на озере, костер, дым поднимается вертикально вверх и рассеивается в утреннем тумане. В общем, Линда Мэй украла его картину. То есть не само полотно, конечно, а тему. Она запомнила композицию, краски, пейзаж. Дома она воспроизвела картину и продала ее компании, выпускающей календари. Это был серьезный промах, потому что календарь пользовался большим спросом и был так популярен, что, очевидно, один из экземпляров попал в Швейцарию... Ну, дело-то замяли. Но люди, чье мнение может повлиять на репутацию художника, все узнали.
Ужасный удар для тети Линды Мэй! Она наслаждалась славой, которую принесла ей та картина. Я представляю себе, какой это был шок! Он вывел тетю из равновесия.
Она уехала в Европу, но неожиданно стала вести себя как-то странно оживленно. Я предполагала, что дело может быть в чем-то незаконном, но понятия не имела, что это наркотики. Мне в голову мог прийти только нелегальный вывоз драгоценностей. В этом году я решила тоже съездить в Европу. К моему удивлению, Линда Мэй не пыталась составить мне компанию, она только настояла на том, что я должна обязательно заехать в ту гостиницу, где она останавливалась, и передать привет мадам Шарто и ее мужу. Теперь я поняла, что она использовала меня как наживку. Рене Шарто был ее сообщником.
Ему нужно было всего лишь на пару часов завладеть моим автомобилем, чтобы установить тайник на днище, куда вместилось бы достаточно героина, чтобы получить за него в Штатах целое состояние. Думаю, его жена узнала, чем он занимается, и пригрозила обратиться в полицию; поэтому она скоропостижно скончалась, будто бы отравившись грибами. Следует признаться, что я оказалась идиоткой. Все было ясно как дважды два, когда Роб рассказал, что он случайно обнаружил в моем автомобиле. Но только когда Роба арестовали и обвинили в убийстве, я начала догадываться. Я не решилась пойти в полицию сразу. Я полагала, что смогу все уладить сама.