Шрифт:
У большинства людей слово «фермер» ассоциируется с Калифорнией или Средним Западом. Мне же сразу вспоминается Пенсильвания, ее красная почва и сочная зелень в любое время года. Небольшие поля томатов и кукурузы, яркие пятна сохнущей на веревках одежды, а неподалеку обязательно отыщется домик фермера.
Дженна улетела в Англию на конференцию, выходные у меня оказались свободными, и я решил принять приглашение Мо и съездить к нему в гости в Ланкастер. Сперва через мост имени Джорджа Вашингтона, затем по загазованной Тернпайк; далее - еще один мост, потом - щербатое, заляпанное маслом шоссе, а там уж - поворот на проселочную дорогу, где я смог наконец опустить боковое стекло и вдохнуть полной грудью.
Мо, его жена и две дочки - хорошие люди, а сам он - просто исключительное явление среди судебно-медицинских экспертов. Возможно, причиной тому редкость преступлений в этой части страны, где немалую долю населения составляют эмиши, отрицающие насилие. А может, его душу смягчает постоянная овощная диета. Но в любом случае Мо лишен той грубоватости и цинизма, которые приобретает большинство тех, кто регулярно имеет дело с мертвыми и искалеченными. Мо даже удалось сохранить некоторую наивность и восхищение перед наукой.
– Фил!
– Одной рукой Мо хлопнул меня по спине, другой подхватил сумку.
– Фил, как дела?
– услышал я из дома голос его жены Корины.
– Привет, Фил!
– окликнула меня из окна его старшая дочка Лори (ей, наверное, уже все шестнадцать), и я успел заметить, как за стеклом мелькнули ее клубнично-рыжие волосы.
– Привет… - начал было я, но Мо уже поставил мою сумку на крыльцо и подталкивал меня к своей машине.
– Ты приехал рано, и это хорошо, - произнес Мо тоном школьника-заговорщика, свидетельствующим о том, что перед Мо вновь открылось некое новое и многообещающее научное направление. Экстрасенсорное восприятие, НЛО или обнаруженные в неожиданном месте руины майя не интересовали Мо совершенно. Его коньком были сила первозданной природы и исконная мудрость фермера.
– Хочу, чтобы ты привез Лори подарочек, - добавил он шепотом, хотя услышать нас Лори никак не могла.
– А заодно и покажу тебе кое-что. Ты не очень устал? Выдержишь короткую поездку?
– Куда от тебя денешься? Выдержу.
– Отлично, тогда поехали. Я наткнулся на одну идею эмишей… короче, сам увидишь. Тебе понравится.
От Ланкастера до Страсбурга пятнадцать минут езды по шоссе номер тридцать. Его обочины уставлены стандартными лавочками и магазинчиками, но если свернуть с основной дороги и проехать полмили в любом направлении, то вернешься в прошлое, лет на сто или больше. Это подскажет вам сам воздух - густой коктейль из пыльцы и конского навоза. Он пахнет столь пленительно и реально, что глаза увлажняются от удовольствия, а мухи перестают раздражать.
С шоссе мы свернули на дорогу к Нордстар.
– Ферма Якоба Штольцфуса дальше по дороге, справа, - сообщил мне Мо.
Я кивнул.
– Чудесный вид.
– До заката оставалось минут пять, и небо окрасилось в цвет брюшка малиновки, отлично гармонирующий с красноватым оттенком почвы и зеленью ферм.
– А он не станет возражать, если мы нагрянем на машине?
– Конечно нет. Если за рулем сидит не эмиш, то они ничего не имеют против. А Якоб, как ты сам убедишься, не столь фанатичен, как прочие.
Мне показалось, что я его уже вижу справа от дороги, которая успела превратиться в две колеи на грунте. Прислонившись к корявому стволу яблони, стоял седовласый бородач, облаченный в черный рабочий комбинезон и темно-малиновую рубашку.
– Это Якоб?
– спросил я.
– Думаю, да. Но не уверен.
Мы подъехали к яблоне и вышли из машины. Неожиданно стал накрапывать редкий осенний дождик.
– Вы по делу?
– спросил мужчина далеко не дружественным тоном.
– Гм… да, - ответил явно удивленный Мо.
– Извините за вторжение, но Якоб… Якоб Штольцфус сказал, что не будет против, если мы к нему заглянем…
– У вас было дело к Якобу?
– снова спросил бородач. Глаза у него покраснели и увлажнились. Впрочем, причиной тому мог оказаться и дождь.
– Вообще-то, да, - сказал Мо.
– Но если сейчас неподходящее время…
– Мой брат умер, - произнес мужчина.
– Меня зовут Исаак.
– Умер?!
– воскликнул Мо.
– Но… но что случилось? Я еще вчера с ним разговаривал.
– Мы и сами точно не знаем. Наверное, сердечный приступ. Так что сейчас неудачное время для визита. Скоро соберется семья.
– Да-да, конечно.
– Мо взглянул мимо Исаака на амбар, который я только что заметил. Двери его были слегка приоткрыты, а внутри мерцал тусклый свет.
Мо шагнул к амбару, но Исаак предостерегающе вытянул руку:
– Прошу вас! Будет лучше, если вы уедете.
– Да, конечно, - повторил Мо, и я отвел его к машине.
– Ты в порядке?
– спросил я, когда мы уселись, а Мо завел двигатель.
Мо покачал головой:
– Не могло у него быть сердечного приступа. В это время - не могло.
– Сердечные приступы обычно не спрашивают заранее, когда придет подходящее время, - заметил я.
Мо все еще качал головой, разворачивая машину.
– Думаю, его кто-то убил, - изрек он.
Нынче судмедэксперты склонны подозревать убийство, даже если девяностолетняя старушка мирно почила во сне, но Мо подобные заявления не свойственны.
– Расскажи мне все, - неохотно попросил я. Вот не было печали… Как говорится, поехал отдохнуть, а попал на работу.
– Неважно,- пробормотал Мо.- Я и так слишком многое тебе выболтал.
– Выболтал? Да ты мне и слова не сказал.
Мо вел машину, заслонившись угрюмым молчанием. Он даже выглядеть стал иначе, точно надел маску.
– Пытаешься меня от чего-то оградить? Сам знаешь, ничего у тебя не выйдет.
Мо не проронил ни слова.
– И какой в этом смысл?
– продолжал я гнуть свое.
– Через пять минут мы вернемся к Корине и девочкам. Они на тебя только посмотрят и сразу поймут: что-то случилось. И как ты тогда будешь выкручиваться?
Мо внезапно свернул на боковую дорогу, заставив мои почки войти в тесный контакт с дверной ручкой.