Дело о настойчивом привидении
Шрифт:
— И, кажется, я даже знаю, как зовут нашего трупа! — сама удивляясь своему нахальству, заявила Астралия.
— Даже так?
— Даже так! Где мои почеркушки?
Гном достал из прихваченной с собой папки листок с записями.
— Вот, смотрите, мастер Ткарат, всего заявлений с ореховой седьмицы было семнадцать. Ну, если про человеческих мужчин подходящего возраста. Из них шестерых нашли живыми. Еще троих — мертвыми. Я специально спрашивал, что потом было... Пятерых видели живыми сильно позже ореховой седьмицы. Ну, кто в последние дни исчезли. Остаются трое. Один — боцман с китобойного судна. Причем судно ходит на север, в Эконе оказалось из-за ремонта. Заявил капитан. Да, в Портовом... То ли запил боцман, то ли сбежал... не важно. Важно, что наш труп на моряка ну никак не похож. Ни по одежде, ни по рукам. Слишком мягкие руки.
— Согласен.
— Еще один потеряшка — булочник из Дворцового квартала. Но у того есть особая примета — родимое пятно на подбородке, поэтому всегда носил бороду. А про кривую ногу — ни слова.
— Тоже непохоже.
— Остается один. И там вот что интересно. Совсем недавно в Восточный участок пришла хозяйка пансиона мастрисс Лилейна Мик и обратилась — нет, не за розыском, а за взысканием долга. Дескать, ее постоялец Кроут Вилон задолжал ей аж за полдюжины седьмиц. Все говорил, что деньги вот-вот будут... Не знаю, что там было, но, похоже, мастрисс имела на этого постояльца какие-то виды. Жил он у нее аж пять лет, так что чуть ли ни членом семьи стал. И вот он пропал как раз в ореховую седьмицу. Хозяйка пансиона не особо беспокоилась, так как вещи все остались в комнате, да и раньше мужик уезжал надолго. Но время шло, и жилец не появлялся. Комната простаивала... в конце концов мастрисс решила обратиться в полицию, чтобы взыскать долг за постояльца с хозяина строительных складов, у которого тот работал. Она слышала от постояльца, что за три седьмицы до ореховой тот еще не получал деньги...
— Чего странного? Такими мелкими делами занимаются околоточные надзиратели. Конечно, если тот, на кого перешел долг, упрямится, вмешивается судья. Но надзиратель идет вместе с тем, кто хочет вернуть деньги, в суд.
— Ой! Я этого не знал, — растерялась Астралия.
— Ты много чего не знаешь еще, птенчик. Но зацепка вроде есть. На кладовщика наш труп похож. А что по особым приметам?
— Никаких примет. Но, может, съездим в этот пансион?
— Конечно, съездим. Хотя надежды все же мало. Если наш мертвец — профессиональный игрок, а «хитрые» монетки у таких и бывают, то никто в полицию не пойдет. И если жил где-нибудь на выселках, в Яшкаре, скажем, или в Низине у порта... там дюжинами пропадают и все молчат.
— Низина и это вот все — это там, где самые бедные живут? — осторожно спросила Астралия.
— Да. Нищета. Но на нищету мертвец все же не похож. Не станет нищета заказывать ботинки на Печной улице. Я тут немного поспрашивал — дорогая мастерская. Там не столько сапоги тачают, сколько всякие протезы делают, так что цены там — втрое к обычным. Так что сначала — в мастерскую.
Глава 8
В мастерской дознавателей ждало разочарование.
Ботинки там признали. Даже назвали того, кто их шил — одного из старших подмастерьев, получивших право работать самостоятельно. Но парень, видевший покойника целых три раза, ничего не помнил. Порылся в своих записях, нашел, сколько брал кожи и меха, как вымерял поправку для короткой ноги. Но имя заказчика ему было ни к чему. Тот был помечен в тетрадке как «левая нога подошва три ногтя». В смысле — левая нога короче на три ногтя. Рядом с этой записью стояла какая-то буква, то ли К, то ли Н, не разобрать. Почерк у сапожника был еще тот.
— Наверное, это я написал, что к Красным дням надо, — неуверенно пробормотал подмастерье. — Хотя — зачем тогда я раньше сделал? Не знаю... Мужик вроде был... такой... ну, обычный. Не военный, точно. У нас много военных бывает, поранетых. А этот — нет, не солдат. Обычный.
— То, что не солдат, мы сами знаем, — начал раздражаться мастер Ткарат. — А что еще про него помнишь? Он хоть что-нибудь про себя рассказывал? Ты примерку делал — и вы молчали, как два немых?
Сапожник растерянно посмотрел на гнома:
— Ну... это... вроде как сказал, что ходить нужно ему, что за день лиг пять проходит. А зачем — я не понял. И это... что вроде как по кирпичам ходит, так что лак не надо...
Астралии парень в этот момент чем-то напомнил барашка: такой же кудрявый, синеглазый, ресницы длиннющие, словно у эльфийки при параде, губки бантиком, а глаза — пустые, без единой мысли. Хотя и впрямь — зачем сапожнику имя случайного заказчика? Не военный же, не императорский офицер, перед которыми тут пляшут, как перед невестой на выданье...
— А во что мужик был обут, когда пришел заказ забирать, — на удачу спросила Астралия. — В старье?
Она знала, что разумные лучше всего помнят то, что касается их самих или их дела.
— Почему в старье? — удивился подмастерье. — Нет, крепкие сапоги, хорошие, хромовые.
— А что ж он тогда в тепло зимние ботинки надел? Так понравились?
Парень пожал плечами:
— Кто же его знает? Говорил вроде в приличное место пойдет, куда в грязном нельзя. Грязные у него сапоги были. Переобулся и рогожку старую у меня попросил, чтобы завернуть и ничего не испачкать. Мы завсегда рогожку даем, чтобы заказчик мог покупку завернуть...
— Грязные? — удивилась Астралия. — Так вроде сухо было?
— А я знаю, где он лазил? Странная такая грязь, серая, словно порох...
***
— Не повезло, — вздохнул гном, когда они вышли из мастерской.
— Может, все же в пансион съездим? — робко спросила Астралия.
— По поводу того кладовщика? Ты видел кладовщиков, что по пять лиг в день по кирпичам пробегают? Да еще в грязи лазят, когда дождя нет? Кладовщики — они же на складах сидят. В конторках!
И все же мастер Ткарат, за неимением других идей, решил навестить мастрисс Лилейну Мик.
Хозяйка пансиона с шаловливым названием «Приют холостяка» оказалась ничем не примечательной теткой средних лет. Человечка. Среднего роста, средней полноты. На голове — жиденький пучок, украшенный кружевной наколкой, коричневое шерстяное платье, передник, обычный для хозяек пансионов, которые сами готовят для постояльцев. А лицо — словно смазанное, не запоминающееся. Никакое.
— Узнали что-то про Кроута? — неожиданно глубоким голосом спросила мастрисс Мик. — Что с ним?
— Пока не знаем, с ним ли. Ну-ка, матушка, расскажите, когда вы его последний раз видели и во что он был одет? — спросил мастер Ткарат.