Дело о пеликанах

Гришэм Джон

Коул вышел на маленькую веранду. Агенты наблюдали за происходящим, оставаясь на узкой дорожке, ведущей к дому.

— Какого черта тебе надо? — медленно спросил он.

— Привез тебе вот это, — сказал Войлз, ткнув газетой в лицо. — Получи свою распрекрасную фотографию рядом со своим президентом, обнимающим Маттиса. Я знаю, как ты любишь газеты, вот и подумал: а не привезти ли тебе одну?

— Твоя физиономия будет в ней утром, — сказал Коул так, как будто уже написал соответствующую статью.

Войлз швырнул газету ему в ноги и, уходя, бросил:

— У меня есть кое-какие пленки, Коул. Только начни врать, и я сдерну с тебя штаны при всей публике.

Коул уставился на него, но ничего не сказал.

Войлз

уже выходил на улицу.

— Я вернусь через два дня с вызовом на Большое жюри, — взревел он. — Я приду около двух ночи и лично его вручу.

Он был уже возле машины.

— Затем я приду с постановлением о привлечении тебя к суду. К тому времени ты, конечно, уже будешь пустым местом, а президент найдет себе новых идиотов, которые будут советовать ему, что делать.

Он исчез в лимузине, и тот сорвался с места. Коул подобрал газету и вошел в дом.

Глава 44

Грэй и Смит Кин сидели вдвоем в конференц-зале и читали опубликованный материал. Уже много лет Грэй не испытывал особого волнения при виде своих статей на первой странице газеты, но эта вызвала прилив возбуждения. Крупнее ее у него не было. Сверху аккуратно выстроились действующие лица: Маттис в обнимку с президентом; Коул, с важным видом разговаривающий по телефону на официальной фотографии Белого дома; Вельмано, сидящий перед подкомитетом в сенате; Уэйкфилд на коллегии адвокатов; Вереек, улыбающийся в камеру на снимке ФБР; Каллаган с фотографии из ежегодника и Морган, каким он был на одном из кадров видеофильма. Миссис Морган дала на публикацию свое согласие. Часом раньше Пайпур, репортер из ночной криминальной хроники, сообщил ему об Уэйкфилде. Грэй расстроился по этому поводу, но не винил себя в случившемся.

Они начали прибывать около трех часов ночи. Краутхаммер принес дюжину бубликов и тут же съел четыре из них, с восхищением созерцая первую страницу. Следующим появился Эрни Дебасио, который, по его словам, вообще не спал в эту ночь. Фельдман прибыл свежим и в приподнятом настроении. К четырем тридцати зал был полон. Работало четыре телевизора. Первой новость подхватила Си-эн-эн, а через считанные минуты все телевизионные каналы вели прямые передачи из Белого дома, которому пока нечего было сказать, но ожидалось, что в семь часов с комментариями по этому поводу выступит Зикман.

За исключением смерти Уэйкфилда, вначале ничего нового не было. На экранах появлялись то Белый дом, то Верховный суд, то студии новостей. Телекамеры с ожиданием смотрели на гуверовское здание, которое не проявляло пока никаких признаков жизни. Без конца появлялись фотографии из газет. Никто не мог найти Вельмано. Строились догадки в отношении Маттиса. Си-эн-эн показывала в прямом эфире дом Моргана в Александрии, но тесть Моргана держал операторов на расстоянии. Репортер Эн-би-си находился перед зданием, где размещались конторы «Уайт энд Блазевич», но ничего нового сообщить не мог.

И хотя ее имя в статье не приводилось, личность автора дела о пеликанах не являлась секретом. В отношении Дарби Шоу звучали самые различные предположения и домыслы.

В семь зал был забит до отказа и погружен в тишину. На всех четырех экранах можно было видеть, как Зикман нервно идет к трибуне в пресс-зале Белого дома. Выглядел он усталым и измотанным. Он зачитал короткое заявление, в котором Белый дом признавал получение денег на предвыборную кампанию по ряду каналов, контролируемых Виктором Маттисом, но в то же время категорически отрицал какую бы то ни было их незаконность. Президент встречался с мистером Маттисом только один раз, и это имело место еще в бытность его вице-президентом. Со времени его избрания президентом он ни разу не разговаривал с этим человеком и, безусловно, не считает его своим другом, несмотря на деньги. На проведение

предвыборной кампании было получено свыше пятидесяти миллионов, к которым президент не имел никакого отношения. Для этого существовал специальный комитет. Никто в Белом доме не предпринимал попыток вмешиваться в расследование по делу Виктора Маттиса, и любые другие утверждения являются совершенно неверными. Насколько известно Белому дому, мистер Маттис больше не проживает в этой стране. Президент призывает провести тщательное расследование утверждений, опубликованных в «Пост», и если мистер Маттис действительно является организатором этих ужасных преступлений, то привлечь его к судебной ответственности. Это было просто заявление на данный момент. Пресс-конференция по этому вопросу состоится позднее. Зикман поспешно покинул трибуну.

Выступление встревоженного пресс-секретаря было слабым, и Грэй вздохнул с облегчением. Неожиданно он почувствовал, что ему нужен глоток свежего воздуха. Смит Кин находился за дверью.

— Давай сходим позавтракаем, — шепотом сказал ему Грэй.

— Давай.

— Мне надо также заскочить на свою квартиру, если ты не возражаешь, я не был там четверо суток.

Они перехватили такси на Пятнадцатой улице и всю дорогу с удовольствием ощущали на своих лицах прохладный осенний воздух, врывавшийся через опущенные стекла машины.

— Где девушка? — спросил Кин.

— Не имею представления. Я расстался с ней в Атланте около девяти часов назад. Она сказала, что направляется к Карибскому морю.

Кин усмехнулся:

— Полагаю, что ты скоро захочешь отправиться в продолжительный отпуск.

— Как ты догадался?

— Еще предстоит много работы, Грэй. Взрыв только произошел, и вскоре на землю начнут падать осколки. Ты герой дня, но тебе надо идти дальше и собирать эти осколки.

— Я знаю свое дело, Смит.

— Да, но у тебя такие печальные глаза, что я не могу не беспокоиться.

— Ты редактор. Тебе платят за то, чтобы ты беспокоился.

Они остановились на пересечении с Пенсильвания-авеню. Впереди величественно возвышался Белый дом. Ноябрь уже почти наступил, и ветер гонял желтые листья по лужайкам.

Глава 45

После восьми дней пребывания на солнце ее кожа покрылась золотистым загаром, а волосы стали приобретать свой естественный оттенок. Может быть, она их не испортила окончательно. Она исходила побережье на многие мили и не ела ничего, кроме вареной рыбы и местных фруктов. Первые несколько дней она много спала, а затем устала от этого.

Первую ночь она провела в Сан-Хуане, где нашла туристического агента, считавшего себя специалистом по Виргинским островам. На острове Сент-Томас она сняла небольшую комнату в гостинице, расположенной в пригороде под названием Шарлотта Амали. Дарби были нужны толпы людей и интенсивное движение на узких улочках по меньшей мере на пару дней. Шарлотта Амали вполне ее устраивала в этом отношении. Гостиница стояла на склоне холма, в четырех кварталах от гавани, а ее маленькая комната располагалась на третьем этаже. На покосившихся окнах не было ни жалюзи, ни занавесок. Солнце разбудило ее в то первое утро, позвав к окну, из которого открывалось все великолепие гавани. Вид был захватывающий. С десяток туристических кораблей, больших и малых, покоилось на искрящейся поверхности моря. Их небрежный строй тянулся чуть ли не до самого горизонта. На переднем плане, у пирса, гавань была усеяна множеством парусных лодок, которые, казалось, сдерживали собой наступление огромных туристических лайнеров. Водная поверхность под парусниками была прозрачной, нежно-голубой и гладкой, как стекло. Огибая остров Гасселя, она постепенно темнела, становясь синей, а затем у горизонта — фиолетовой. Ровная ниточка перистых облаков проходила по линии слияния неба с морем.