Дело о продаже Петербурга
Шрифт:
Королева была в ярости — Рэмбо это видел, однако возможности избежать неприятного разговора он не представлял.
— Как поживает Нертов? — осведомилась она, будто речь шла о старом знакомом, которого недавно навестил ее паж.
— Он оказался подготовлен еще лучше, чем я ожидал.
— То есть, идея запечь его, как картошку, успехом не увенчалась. А теперь ответь мне, на милость, чья это была идея?
Рэмбо взглянул на Королеву. Врать он не любил, впрочем, в этой ситуации врать бы и не стоило. Сглупил, ничего не скажешь. Нет человека — нет проблемы. Теперь же выяснилось — и человек, и проблема остались.
— Моя
— Я так и думала. Если бы твой крутой профессионал решил поджарить Нертова по своей инициативе, ты бы ему башку отвинтил, я тебя знаю.
— Я и так ему чуть было ее не отвинтил, — проворчал Рэмбо.
Это окончательно разгневало Королеву.
— Он твою башку спас, как ты не понимаешь! Нашему московскому куратору абсолютно все равно, живой этот Нертов, мертвый или запеченный в подполе. Ему нужны две вещи: органайзер и небольшое интервью, взятое у нашего бывшего охранничка только на одну тему: кто знает о этой находке кроме него самого? Потом, хоть ешь его в сыром виде. Так что будь благодарен своему афганскому инструктору — если бы он выполнил твой приказ, то проблема органайзера не исчезла, но крайним стал бы ты. Тоже мне мальчик — варенье съел, ложку кинул под диван, а пустую банку выбросил в окно. И никто ничего не узнает!
Рэмбо — могучий детина из тех, кто развлечения ради разбивает бутылки о свою голову, только хлопал глазами. Потом он открыл рот, пытаясь возразить повелительнице, но та уже разгневалась окончательно.
— А как ты подбираешь людей? Странно, что сам Нертов не прихватил твоего героя. Ты помнишь, как начинал искать этот несчастный блокнот? На одной квартире — куча повязанных твоих «быков». Понимаю, дешевая шпана. Но ведь кто-нибудь мог запомнить тебя! На другой, где ты должен был только допросить, отлично помнишь кого — мокруха. Плюс потерял еще одного шпаненка.
При упоминании «другой квартиры» Паж слегка побледнел. Королева продолжала:
— Да-да, ты не ошибся, тот же несчастный Расков. Не смотри на меня так. Нельзя резать сотрудников угро. Если ты не мог мыслить о чем-нибудь другом, так подумал бы хоть об этом! Скажи спасибо, сейчас у милиции хватает других проблем, поэтому они не взялись за это дело как следует. Сидел бы сейчас в «Крестах». Или застрелили бы при задержании.
Королева чуть успокоилась, достала тонкую французскую цветную сигаретку, от которой тянуло жасмином, сунула в рот. Рэмбо среагировал мгновенно, и тотчас малюсенький огонек зажигалки качнулся возле кончика сигаретки.
— Не обижайся, — Королева выпустила клуб ароматного дыма. — Тебе не приходится иметь дело с нашим московским куратором. Он говорит мне то же самое, только двжды в день. Орать, конечно, он на меня никогда не посмеет, но лучше бы орал. Каждый раз он предлагает тебя попросту списать.
— Склизкий гаденыш, — пробормотал Рэмбо.
— Склизкий. Но не гаденыш. Это, мой мальчик, полноценный гад. Я его боюсь. И тебе советую. Помнишь прошлогодний «наезд» на «Транскросс»? Тот самый, когда эта контора чуть не накрылась, если б не вмешался премьер. Так вот, местным руководителем операции был командированный из Москвы Игорь Борисович. Не удивляйся, известный тебе депутат Ивченко был в этой истории всего лишь «свадебным папой». Кое-что знал, кое-что покрывал. Развлекался аналитическими записками — отсюда, кстати, вся история с органайзером. Но отвечал не он, а Игорь Борисович. В итоге, ничего не добился, а на сдачу получил как следует по голове. Теперь вернулся в Питер. Его основной заказчик…
— Дуб?
— Береза, тополь, сосна, осина! — заторопилась Королева. — Не надо вслух о деревьях — согласно гороскопу друидов, это вредно. Если догадался, какое дерево здесь причем, лучше помолчи.
Рэмбо действительно помолчал. Королева сделала то же самое. Потом он достал сигарету, вопросительно взглянул на Королеву — та кивнула, закурил и задал вопрос:
— Как ты думаешь? Какого черта ему надо у нас?
— Могу только догадываться. Порты, коммуникации, может, чего еще. Я хочу, чтобы в Городское собрание прошел мой блок и взял кворум. Здесь наши задачи совпадают. Он помогает деньгами и московской силовой «крышей» — за это спасибо. А нам остается только грязная работа. Точнее, тебе.
— Значит, мне пора за дела, — Рэмбо обрадовался возможности закрыть затянувшийся разговор.
— Принимайся. Кстати, кто из конкурентов сегодня в твоем списке?
— Какой-то Виктор Нежданов.
— Видела недавно по телевизору. Ничего мужичок. Мне даже жалко. Ладно, пока.
И Королева позволила прощенному Пажу подарить ей один-единственный поцелуй.
Паж ушел, а она задумалась, правильно ли сделала, устроив миленку выволочку? Может, она была слишком жестокой? Парень — юниорский чемпион по кик-боксингу, никогда не был приличным организатором. Его способности наподобие собачьих — впиться в горло, защитить, вырвать у врага по приказу (нет, с последним у него бывают проблемы). Ему удается лучше всего то, что он делает самостоятельно. А вот отдать людям четкий приказ, проследить за его безусловным исполнением — с этим проблемы. Стоило ли сердиться?
Стоило. Парень получил совершенно четкий приказ и был обязан его исполнить. В крайнем случае, доложить о невозможности. Королеве часто приходилось иметь дело с офицерами, и благодаря этому ее всякий раз возмущали люди, не понимающие, что такое приказ. К сожалению, Рэмбо к ним относился. К тому же в последнее время слишком сильно давил московский куратор. Ему требовался органайзер, и она понимала — почему. Поэтому, сегодня не ограничилась тем, что организовала выволочку любимцу. Она кое-что сделала сама. И скоро сможет представить Игорю Борисовичу то, за чем Рэмбо безуспешно охотился последние две недели.
Мэй не шебуршилась, не пялилась по сторонам, как это нередко делают собаки, оказавшиеся в машине, просто глядела на Женевьеву, будто умоляя ее скорее ехать. Видимо, мысли читала.
Женька гнала машину на запредельной скорости. Гаишник попался лишь раз. Он изумленно уставился вслед, будто стараясь понять: почему он не разглядел спецсигнал на крыше странного автомобиля. Потом сообразил, что никакой мигалки у этого «жигуленка» нет и он наглый нарушитель. Постовой на секунду задумался: не познакомиться ли поближе с обнаглевшим водилой? Но тут неправильный поворот совершил «мерс», и страж порядка судорожно замахал жезлом, сочтя эту добычу более перспективной.
Никто из участников движения не догадывался, какой опасности они избежали. Женька водила прекрасно, однако на этот раз слезы мешали обзору. Ее лицо дергалось, и девушка шептала:
— Николя… Николя… Мой милый… Мой единственный… Как эти подонки посмели… Я убью их…
Лишь приблизившись к знакомым местам, она вытерла слезы. Время соплей кончилось, впереди ждал бой!
Женевьева была на прибрежной вилле лишь один раз, причем, если приехала туда днем, то отбыла в темноте. Однако ярость обострила и без того крепкую память. Поэтому она без труда сообразила, где надо свернуть с Верхне-Суздальского шоссе, чтобы через полминуты оказаться возле высоких ворот, за которыми она имела неприятное знакомство с убийцей Николя.