Дело о сокровище Дианы дель Рео
Шрифт:
— Ты думаешь, это не совпадение?
— Думаю, нет.
Он снял с полки большой бесформенный свёрток и положив на столик рядом с фолиантом, развернул тёмную ткань. Сначала ему показалось, что это просто какой-то мусор, потому что там были обломанные дощечки, какие-то тряпки, мотки ниток и лент, ножницы и прочие мелочи, но потом он издал возглас удивления и, взяв в руки квадратную дощечку, поднёс её к свече. Разглядев вырезанный на старом дереве орнамент, он быстро перебрал другие.
— Если я не ошибаюсь, то это то, что осталось от шкатулки для рукоделия, принадлежавшей Диане дель Рео.
— Ты уверен? — уточнил лис, подойдя к нему.
—
— Вот почему она не спрашивала, куда делась шкатулка! И совсем не удивилась, узнав о смерти племянника!
— Ты полагаешь, что это она убила его и похитила шкатулку?
— А как ещё объяснить это? Я уверен, что она делала это из лучших побуждений, чтоб получить оружие против демонов и колдунов! Она знала, что барон де Ретель не собирается отдавать ей реликвию и забрала её сама!
— Может быть, — пробормотал Марк, снова упаковывая свёрток. — Она использовала магию, чтоб убить племянника и забрать шкатулку. Она сломала её, разобрала на отдельные досочки, вырвала подкладку, но так и не нашла то, что искала.
— И от разочарования сошла с ума? — недоверчиво уточнил Фонтейн.
— Она и без того была не в своём уме, — заметил Джин Хо. — Возможно, её мучило, что, сражаясь со злом, она пользуется тем же инструментарием, что и её враги. Она придумывала себе оправдания, подводила логическую базу под свои действия и в результате оказалась в плену неких совершенно извращённых представлений о мире. И достаточно было небольшого толчка, чтоб окончательно свихнуться и начать видеть во всём происки дьявола. Может, она решила, что это служанка выкрала из шкатулки артефакт?
— Мы этого никогда не узнаем, — остановил его Марк. — К тому же не забывай, о том, что Бланка — ведьма, ей сказал кто-то, пользовавшийся её доверием. Быть может, этот человек поощрял её занятия и содействовал тому, чтоб она занималась всем этим? Нам по-прежнему нужно найти его…
Он смолк, прислушиваясь. Где-то в доме жалобно и испуганно замяукала кошка, потом к ней присоединилась вторая, третья. И вскоре эти разрозненные жалобные голоса слились в один истошный вой.
— Пожалуй, нам стоит убраться из этого дома, — пробормотал Марк.
— Наверно они нашли свою хозяйку мёртвой, — жалостливо произнёс Джин Хо. — Что теперь будет с этими бедняжками?
— Ничего страшного, — ответил Марк. — Как жили, так и будут жить здесь. Она же сказала, что в доме нет мяса, я не видел ничего подобного в кладовке. Значит, она их не кормила. Они сами охотятся на мышей и птиц. Идём скорее!
Ему тоже было не по себе от этого многоголосого испуганного хора, в котором помимо жалобного мяуканья слышались и грозные басовитые вопли, и даже какое-то жутковатое бормотание. Подхватив свёрток с обломками шкатулки и её содержимым, он вышел из башни.
Пока они шли по коридору к дверям, их окружали снующие туда-сюда, шипящие и воющие животные. Они метались вокруг, и Марк уже сомневался, что дело в смерти их хозяйки. Ему тоже передался ужас этих маленьких зверьков, и он понимал, что они чувствуют и слышат что-то, чего не чувствует и не слышит он. Гнетущая атмосфера старого тёмного дома вдруг дополнилась странным леденящим сквозняком, налетевшим сзади, и в затхлом душном воздухе появился резкий и очень неприятный запах.
Последние шаги до входной двери Марк проделал почти бегом. Выскочив на крыльцо, он сбежал по ступеням и кинулся к коновязи, где бесновались их кони. Кое-как
Гром помчался по аллее, увлекая за собой коней Фонтейна и Джин Хо. Он мчался как ветер, но обернувшись на скаку, Марк увидел позади смутную тень с белыми глазами, которая летела за ними. Он услышал хриплое, похожее на глухой рык дыхание и удары о дорогу больших тяжёлых лап.
Промчавшись по аллее, всадники вылетели за ворота и устремились дальше, в окружении деревьев, смутно видневшихся в синей туманной дымке ранней ночи. Марк был напуган, и всё же постарался взять себя в руки. В какой-то момент он решил было, что зверь ему привиделся, ведь не может быть, чтоб какой-то демонический пёс, и правда, преследовал их среди ночи, но снова обернувшись, он опять увидел и сгусток тьмы, несущийся следом, и белые огоньки глаз. И хуже того, они были уже ближе, а значит, зверь догонял их.
Заметив его отчаянный взгляд, Джин Хо тоже обернулся и в следующий момент осадил коня и стремительно соскочил на землю. Марк придержал Грома и развернул его, в то время как Фонтейн уносился всё дальше.
Кумихо упал на согнутые руки и мгновенно превратился в огромного белого лиса со снежно мерцающей шкурой и рванулся навстречу чёрному псу. Марк замер, с трудом удерживая Грома на месте. Он видел покатившийся по дороге чёрно-белый рычащий шар, который вдруг распался. Чёрная тень метнулась в сторону и скрылась в лесу, а белый лис стоял на широко расставленных лапах и свирепо скалился ему вслед. Потом он поднялся на задние лапы, принимая свой обычный человеческий облик.
— Что это было? — спросил Марк, когда Джин Хо подошёл и взялся за луку седла, чтоб взобраться на спину своего коня.
— Не знаю, но я его покусал.
— Значит, это не видение?
— Нет! Поедем, нужно догнать твоего друга, пока он не свихнулся от ужаса.
И лис снова поскакал по дороге, а Марку оставалось только следовать за ним, настороженно оглядываясь, не появится ли снова позади чёрная тень, но она так и не появилась.
Фонтейна они догнали за каменным мостиком. Тот взволнованно ездил вдоль ручья, напряжённо вглядываясь в лесную чащу на другом берегу. Он не хотел бросить Марка в опасности, но никак не мог набраться смелости, чтоб вернуться. Увидев своих спутников, он не обрадовался, а только как-то испуганно посмотрел на Джин Хо.
— Что там? — хрипло выдохнул он.
— Хуан прогнал его, — ответил Марк, проезжая мимо.
— Ты что, колдун? Или демон? — вдруг закричал Фонтейн, глядя на лиса.
— Ты в своём уме? — резко оборвал его Марк. — Едем в Мон-Ленар! Заночуем там и решим, что делать дальше.
В сравнительно маленькой деревушке возле дороги, куда они приехали уже в полной темноте, оказался большой постоялый двор, что объяснялось тем, что он был последним перед торговым городом Ментон, и все купцы и путешественники, стремившиеся попасть на знаменитую ярмарку, останавливались здесь на ночь, чтоб дождаться утра, когда городские ворота откроются.