Дело о Сумерках богов
Шрифт:
– Мистер Родин, вы тоже это слышали?! – крикнул он своему недавнему противнику, а теперь соратнику и, может статься, соучастнику небольшого преступления, связанного с нанесением травм нескольким зарвавшимся туземцам.
– Слышал, – недоуменно отозвался Родин. – Как будто что-то между колес… Может, рессоры?
Георгий завертел головой и даже перегнулся через автомобильное крыло, чтобы удостовериться в исправности колес, как вдруг заметил какое-то движение позади себя, в самом низу небольшого багажного отсека.
– Бог мой, Юленька! Вы как здесь очутились? И зачем?
– Ядрен
– Мужчины, милые мои, прошу вас, не сердитесь! Сами вы меня ни за что не взяли бы с собой, а я очень хочу спасти сестру! – пылко ответила Юля, прижимая кулачки к груди. – К тому же я страсть как люблю всяческие приключения. А еще отлично стреляю и говорю на многих европейских языках. Вот увидите, я вам еще пригожусь!
Родин, оценив столь искренний и благородный порыв, улыбнулся, но потом подумал и нахмурился. Что же теперь делать с этой барышней, не высаживать же ее на полпути в такую темень и в такой глухомани. Но брать с собой – не опасней ли? Не приведи Господь, начнется заварушка с перестрелкой, как они потом будут смотреть в глаза профессору Савостьянову? Посовещавшись, мужчины решили оставить девушку в багажном отделении, поскольку до предполагаемого места схватки оставалось ехать совсем недолго. При перестрелке она смогла бы укрыться от вражеских пуль в своем убежище. Юленька, разумеется, воспринимала убежище скорее как наблюдательный пункт и готовилась стрелять в похитителей на поражение.
Мотор «Нэпира» ревел, в ушах у решительно настроенных пассажиров свистел ветер, а теплая ночь и не думала заканчиваться, обволакивая гонщиков своей плотной, ароматной от местных трав пеленой, и лишь круглая тусклая луна на небе взирала на них скептически. Каждый участник экспедиции по спасению Полиньки верил, что вот-вот начнется что-то важное и захватывающее, и каждый боялся думать о том, что по каким-то причинам это что-то не начнется…
Но вот далеко впереди замаячила скачущая тень, и, присмотревшись, Родин углядел в ней ту самую коляску, запряженную лучшими лошадьми гостеприимного Урбановича. С замиранием сердца Георгий вглядывался в приближающуюся коляску и наконец рассмотрел свою невесту. Связанная Поля билась на заднем сиденье, не издавая ни звука.
«Видно, заткнули рот кляпом, изуверы», – с закипающей злостью подумал Родин и при этом отметил, что похитители больше не казались ему чинным польским семейством. Теперь эти трое выглядели как настоящие деловые люди. Та, которая в «Медвежьем ухе» изображала порядочную мать, уверенно правила тройкой, попыхивая сигаркой, а усатый псевдоотец семейства со своим якобы сыном заметили погоню и, кажется, собирались…
– Господа, пригнитесь! – крикнул Родин и потянулся за своим револьвером. В тот же миг грянули два выстрела и эхом прокатились по безмолвной черноте. – Все целы? Гленерван, не заденьте Полиньку! Юля, уберите руки от моей кобуры, прошу вас!
Оказывается, пока Родин оценивал диспозицию злоумышленников, переживая,
– Сейчас, сейчас, сестренка, потерпи, – шептала Юля, пытаясь извлечь тяжеленное оружие с невероятно длинным дулом и ввязаться в перестрелку.
Но Георгий вовремя пресек попытки выкрасть его револьвер и очень убедительно попросил девушку спрятаться в багажное отделение «от греха подальше». Максим поддержал его, используя такие словосочетания (папеньки-то рядом не было), что девушка ужом юркнула в свою норку.
Тем временем мерзкие поляки стреляли из своих наганов направо и налево. Максим сыпал проклятиями, то и дело порываясь прыгнуть на коляску, как пират на абордаж, вооружившись лишь своим кортиком. Но Родин и Юля умоляли его этого не делать, и мичман, страдающий от своей бесполезности, пытался деморализовать противника страшной бранью, которую ляхи, судя по их красным, как бурак, лицам отлично понимали.
Вдруг «Нэпир» круто вильнул.
– … – так выругался по-английски Гленерван-младший, резко тормозя, что даже Максим изумленно открыл рот.
Увы, наличие Полиньки как живого щита и спрятавшаяся за тучи луна сделали свое дело – ни одна из пуль, выпущенных гленервановским браунингом и родинским безымянным револьвером, не достигла цели, а вот наганы Лутковских оказались более удачливыми и пробили правое переднее колесо роскошного «Нэпира». Автомобиль, умело осаженный англичанином, медленно сполз в придорожную канаву и торжественно застыл, как павший скакун.
– Это провал, – проскрипел сквозь зубы Родин, с болью глядя вслед удаляющейся коляске.
Поляки ликовали, исчезая в тумане. Юленька рыдала. Максим молчал.
Глава третья
Пассажиры, кряхтя, выбирались на обочину. За время продолжительной гонки их порядком укачало. Максим с хрустом разминал суставы и отчаянно крутил головой, словно выполнял новомодный среди либералов японский гимнастический комплекс упражнений. Родин досадливо отряхивал запачкавшуюся одежду – казалось, вся пыль Польши впиталась в его платье. А вот Юленька повела себя как истинная леди. Сделав книксен, она обратилась к отважному водителю:
– Сэр, позвольте вас поблагодарить от всего сердца! Вы – настоящий джентльмен. Такими благородными юношами, как вы, должна гордиться Британия!
Джордж вспыхнул пунцовым румянцем – настолько ярким, что даже ночная мгла не могла его скрыть. А русские соратники Гленервана-младшего лишь добавили в топку дров, присоединившись к восхвалению качеств молодого аристократа. Максим с чувством пожал ему руку, сказав, что даже рад навалившимся неприятностям, которые позволили разглядеть отвагу брата-моряка. А Родин весьма лестно отозвался о его водительском мастерстве. Добила цветущего от счастья англичанина Юленька, внезапно подпорхнувшая к нему.