Дело о свалке токсичных заклинаний
Шрифт:
– В оч-чень скверную, – ответил я. – Только вы-то еще не вляпались, вы так, чуть-чуть. Это я в нее угодил по самую макушку. И моя невеста тоже.
К Джонсону подошел парень с хрустальными шариками судмагэксперта в петличках.
– Я провел тест на подобие между пятном крови на покрывале и на бритве, которую обнаружил в шкафчике в ванной, – сообщил он. – Все совпадает, так что это скорее всего кровь мисс Адлер.
Я застонал. Казалось, меня лягнули под дых. Джуди – истекающая кровью? Джуди – мертвая?
Должно быть, я сказал
– Не думаю, что она мертвая, сэр, – успокоил он. – Мы обнаружили в квартире следы очень летучего сонного заклинания. Очевидно, мисс Адлер отбивалась от похитителей, и тогда они оглушили ее и отключили при помощи этого заклинания, чтобы спокойно вынести из квартиры.
Мне этот человек сразу понравился, и я ему поверил. Он не пытался казаться всеведущим, не нес псевдоученой чепухи насчет анализов и следственных экспериментов. Все, чем он располагал, была его рабочая гипотеза, и он поделился ею со мной. И мне это показалось похожим на правду.
Полицейские стучали во все соседние двери. И им открывали. Даже те трусы, которые полчаса назад делали вид, будто никого нет дома. И все же заставить открыть двери – это одно, а выяснить что-то полезное – совсем другое. Констебли вернулись в квартиру Джуди с пустыми руками: никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
– Бред какой-то! – не выдержал я. – Бесчувственную женщину средь бела дня волокут по лестнице многоквартирного дома, и никто этого не замечает!
– Магия, наверное, – предположил Джонсон. – Если они применили заклинание, чтобы усыпить мисс Адлер, не исключено, что они вновь прибегли к магии, чтобы скрыться незамеченными.
– Сейчас проверю. – С этими словами судмагэксперт выбежал на лестницу.
– Что же мне теперь делать? – спросил я скорее самого себя, чем кого-нибудь другого.
Часть меня горела желанием превратиться в наемника из светомагического шоу и пустить кровь всем нехорошим парням. Другая часть, увы, напоминала о том, что я не только не знаю, как добраться до нехороших парней, но и о том, что, даже если я их найду – кем бы они ни были, – они просто-напросто уберут меня, и я ничего этим не добьюсь.
Ответ Джонсона показал, что у него, как у образцового констебля, практический склад ума.
– Что вам сейчас необходимо сделать, мистер Фишер, так это отправиться с нами в участок, где вы сможете составить заявление под присягой.
Я не знал, где находится лонг-бичское отделение, так что пришлось лететь следом за полицейским ковром. Участок разместился в новом симпатичном здании на самом берегу океана. Легат Кавагучи просто сдох бы от зависти при виде просторного, светлого, элегантного кабинета Джонсона. Если уж на то пошло, я бы и сам от такого не отказался.
Как в любом полицейском участке, здесь имелось хорошее собрание Священных Писаний, на которых свидетели и подозреваемые могли поклясться говорить правду, одну только правду, и ничего, кроме правды. Там было все, от «Аналект» до «Авесты». Для меня разыскали Тору; я положил руку на ее атласный переплет и повторил текст присяги, который продиктовал мне Джонсон.
Потом он вызвал библиотечного духа, чтобы тот зафиксировал мои показания. Я повторил все, что уже сказал в квартире Джуди, и добавил необходимые подробности. Немного погодя я остановился и спросил:
– А который вообще час?
Джонсон подергал за хвостик свои часы.
– Девять сорок одна, – доложил хорологический демон.
– Вы не могли бы раздобыть для меня какой-нибудь бутерброд? – попросил я. – Мы с Джуди хотели вместе поужинать, и я с утра ничего не ел. Мы собирались в один новый нумидийский ресторанчик…
– А-а, «Боккус и Бахус?» – закивал Джонсон. – Да, видел я его рекламу. Я бы и сам не прочь туда сходить.
Подождите минутку, мистер Фишер, пойду поищу для вас что-нибудь.
Вместо кускуса и нежного барашка я получил жирный гамбургер, еще более жирную картошку и кофе, который пришлось выпить только потому, что, если б я его вылил, это нанесло бы непоправимый ущерб окружающей среде. Потом я закончил свой рассказ и опять спросил (на сей раз у Человека в Штатском):
– Что же мне теперь делать?
– Постарайтесь вести нормальный образ жизни, – ответил он.
Я уже и раньше слышал этот совет, меня от него тошнило. Как можно «постараться вести нормальный образ жизни», если тебя норовят убить, а человека, который значит для тебя больше всех на свете, похитили? Должно быть, Джонсон и сам понял всю нелепость своих слов. Он поднял руку и пояснил:
– Знаю, это звучит странно. Но теперь нам придется ждать, пока с вами не свяжутся. Ваша невеста или сами похитители, не важно. Каковы бы ни были их требования, соглашайтесь на все и немедленно сообщайте нам.
– Но что, если они… – Я не смог договорить, но он все понял.
– Мистер Фишер, я могу сказать вам в утешение только одно: если бы они хотели убить мисс Адлер, они бы уже это сделали. Значит, у них есть причины сохранять ей жизнь.
– Спасибо. – Я поблагодарил его от всей души. В словах Джонсона был здравый смысл. Теперь все, что мне оставалось – это молиться, чтобы похитители оказались людьми здравомыслящими. Но будь они на самом деле здравомыслящими, разве решились бы они на похищение?
Джонсон выбрался из-за стола и положил свою огромную ручищу мне на плечо:
– Отправляйтесь-ка домой, мистер Фишер. Постарайтесь отдохнуть. Если хотите, вас проводит наш черно-белый ковер. А то вдруг опять попадете в ловушку?
Немного поколебавшись, я покачал головой. Джонсон вздохнул с облегчением – видимо, пожалел о своем предложении, как только сделал его. Я подозреваю, что Лонг-Бич испытывает такую же нехватку полицейских, как и все остальные районы. Ужасная все-таки жизнь в этом городе. И я попал в самую гущу этого ужаса.