Дело о жёлтых хризантемах

Куницына Лариса

— Откуда она у вас?

— Я же говорила тебе, Аделард, она не моя, ты ведь мне веришь, дорогой? Это то, что осталось мне от моей бабки. Я даже не могу прочитать, что там написано. Я не колдовала. Это всё ложь и пустые наветы! Прогони эту замарашку, наверняка это она убила того чёрного петуха, что нашли под дверями её комнаты.

— Я всё понял, — Марк со вздохом поднялся, но она вдруг сорвалась с кровати и бросилась к нему.

Она упала на колени, цепляясь за его руки.

— Не уходи, дорогой, не бросай меня, — бормотала

она. — Ты же обещал, что будешь любить меня вечно! Аделард! Ты обещал, что никогда не покинешь меня и не взглянешь на другую. Ты сказал, что женишься на мне, если я больше не буду колдовать. Я и не колдовала! Это правда, люди лгут. Ты женишься на мне?

— Конечно, — улыбнулся он и нагнулся к ней. — И усыплю наше брачное ложе жёлтыми хризантемами.

Она замерла, с ужасом глядя на него, а потом осела на пол. Больше не сказав ни слова, Марк вышел из камеры и поднялся наверх, слыша, как звенит ключами стражник. Он был мрачен, размышляя, что ему делать с этой сумасшедшей. Он вышел на улицу в хозяйственном дворе и тут же к нему кинулся какой-то человек. Марк невольно схватился за рукоятку стилета, но человек лишь упал перед ним на колени, как недавно безумная госпожа де Невиль.

— Ваше сиятельство, — рыдая, он простёр к нему руки, и Марк узнал Стефана, — я умоляю вас пощадить мою мать! Мне сказали, что она сделала какие-то ужасные признания, и при этом утверждают, что она безумна. Но можно ли верить признаниям безумной? Я прошу вас проявить милосердие и не лишать её жизни. Она много перенесла и, возможно, ум её помутился, может, даже она кому-то причинила зло, но виной тому лишь её безумие.

Юноша схватил его за руку. Но тут рядом с ними появился ещё один человек. Опираясь на трость к ним приблизился де Невиль и, яростно глядя на сына, приказал:

— Прекрати, Стефан!

— Отец! — кинулся к нему юноша. — Это же матушка, это моя матушка! Она всегда была так добра и заботлива. Неужели вы позволите казнить её?

— Простите, ваше сиятельство, — управляющий поклонился графу и взялся за плечо сына. — Не позорь меня и не позорься сам, — приказал он. — Ступай домой и жди меня там.

— Отец, — потерянно всхлипнул Стефан, но поднялся и поплёлся по брусчатке двора к воротам, ведущим за стену замка.

Марк смотрел ему вслед с сочувствием.

— Мне жаль вашего сына, господин де Невиль, — произнёс он. — Кем бы она ни была для всех, для него это мать. Я понимаю, что и вам нелегко, и не хочу, чтоб вы принимали участие в том, что связано с судом.

— Будет суд? — спросил де Невиль, взглянув на него.

— Я — чиновник короля и должен соблюдать законы. Даже на своих землях я не могу наказывать кого-то за преступления без суда. В конце концов, как граф де Лорм — я вассал Сен-Марко, и считаю своим долгом соблюдать законы королевства. Однако, учитывая, что всё это коснулось вашей семьи и, не желая причинить вам большие страдания, я проведу его без огласки и зрителей.

— Я прошу вас поручить

организацию суда мне, — проговорил де Невиль. — Я чувствую свою вину за то, что случилось. Я всегда знал, что Женевьева корыстна и зла, я знал, что она не любит меня и в тайне вздыхает об Аделарде, но сам я любил её всей душой и прощал ей всё. Видимо, слишком много. Я должен был внимательнее следить за ней, зная о её прошлом, но мне не хотелось даже думать о чём-то подобном. Позвольте мне хоть в части исправить свою ошибку. Что я должен сделать для того, чтоб подготовить суд?

— Я только что был у неё. Не знаю, была ли она безумна, когда я приехал сюда, но сейчас она совершенно помутилась рассудком. А мне для того, чтоб вынести приговор, нужно знать о её преступлениях как можно больше. Потому я прошу вас утром отправить гонцов в селения, чтоб они объявили о том, что я хочу знать о самоубийствах девушек, при которых каким-либо образом были замечены жёлтые хризантемы.

— Я всё сделаю, ваше сиятельство, — опустил голову де Невиль, и хромая больше, чем обычно, направился вниз, к караульным помещениям.

Рано утром Марка разбудил громкий стук в дверь. Это удивило его, потому что слуги обычно без стеснения входили в спальню. Он открыл глаза и увидел пробившийся сквозь щель между гардинами утренний свет. Наконец закончилась эта долгая тёмная ночь.

Поднявшись, он набросил на плечи накидку и подошёл к дверям. За порогом стоял взволнованный Теодор и тревожно смотрел на него.

— Ваше сиятельство, — выпалил он, — Женевьева де Невиль сбежала!

— Как сбежала? — воскликнул Марк.

— Идёмте вниз!

Марк поспешно оделся и вместе с кузеном спустился на нижнюю террасу дома, где увидел стоящего на коленях Стефана де Невиля. Слева от него стоял бледный как полотно его отец, а с другой стороны — понурившийся капитан Лафар.

— Мне очень жаль, ваше сиятельство, — произнёс капитан. — Мои люди не уследили за арестованной.

— Что случилось? — спросил Марк, подходя ближе.

— Этот мальчишка! — с отчаянием воскликнул управляющий. — Он нашёл в доме снотворные травы матери и подмешал их в вино, после чего отнёс вместе с ужином стражникам. После ночью вернулся и выпустил её. Она сбежала через потайную калитку в крепостной стене.

Марк устало потёр лоб и посмотрел на юношу. Тот был ещё бледнее отца и совершенно обессилен.

— Зачем ты это сделал? — спросил его граф.

— Она моя мать, ваше сиятельство. Она больна, но она узнала меня… Я не мог позволить, чтоб её убили. Как можно наказывать женщину, которая не осознаёт, что делает?

— Дело не в наказании, — возразил Марк. — А в том, что вырвавшись на свободу, она через какое-то время снова примется за старое. Если ты склонен не вспоминать о тех бедняжках, которых она свела в могилу своим колдовством, то подумал бы о тех, кому теперь суждено стать её новыми жертвами.