Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек

Криспин Эдмунд

Все и в самом деле было благополучно, хотя Салли проявляла заметные признаки волнения по поводу своего послеобеденного отсутствия на работе в магазине. Уилкс нашел виски Фена и впал в полудрему, но его разбудил звонок телефона. Фен взял трубку, из нее донесся возмущенный голос главного констебля.

– Вот вы где! – воскликнул он. – Черт возьми, что вы еще задумали? Насколько я понял, вы и этот сумасшедший Кадоган были свидетелями убийства и тут же скрылись?

– Ха-ха! – безжалостно рассмеялся Фен. – Нужно было выслушать меня в тот, первый раз.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Нет, но я бы уже знал это сейчас, если бы вы не отнимали у меня время своими глупыми телефонными звонками. Нашли ли портфель возле тела?

– Зачем вам это знать? Нет, не нашли.

– Я так и знал, – спокойно сказал Фен. – Слухи об убийстве

Россетера уже распространились?

– Нет.

– Вы уверены?

– Конечно, уверен. Они не опубликуют новости до завтра. Никому, кроме вас, этого полоумного Кадогана и полиции, ничего об этом не известно. Теперь послушайте: я собираюсь в город и хочу встретиться с вами. Оставайтесь на месте, вы слышите? Вас надо было бы держать взаперти вместе с вашим драгоценным другом. С меня хватит! Да с вас бы сталось самому убить этого поверенного!

– Я все время размышлял о том, что вы говорили о «Мере за меру…»

– Тьфу! – сказал главный констебль и повесил трубку.

– «Пожар на лебедке, – весело запел Фен, опустив трубку, – пожар и внизу. Тушите, ребята, пожар…» [312] Кстати, Салли, не проходил ли кто через магазин, пока вы прятались там?

– Ей-богу, нет.

– Вы абсолютно уверены?

– Абсолютно. Я бы перепугалась до потери сознания, если бы кто-нибудь там прошел.

– Ну, расскажите нам, что там у вас происходило? – раздраженно спросил Уилкс. – Вы ведь не собираетесь утаить это от нас? А, детектив?

312

«Пожар на лебедке, пожар и внизу» – шуточная морская песня.

– Мистер Россетер, – начал Фен, награждая Уилкса строгим взглядом, – получил по заслугам. Нам кое-что известно о том, что случилось в том магазине, но пока недостаточно для того, чтобы сказать, кто убил мисс Тарди. Россетер собирался ее убить, но не убил. У остальных был некий план по запугиванию, с помощью которого они собирались заставить ее подписать отказ от денег. Мы познакомились с владелицей магазина игрушек – таким гадким созданием, каких еще поискать.

– Мистер Хоскинс ушел на поиски доктора, – сообщила Салли.

– Понятно. А почему ушел Споуд?

– Откуда мне знать? Кажется, у него была назначена встреча или что-то в этом духе. Он залпом выпил чашку чая и ушел.

– Больше ничего не происходило: никаких визитов или телефонных звонков?

– Какой-то студент оставил для вас эссе. Я его читала. Оно называется… – Салли наморщила свой красивый лоб. – Влияние «Сэра Гавейна» на Эмпедокла на Этне Арнольда [313] .

– Боже, – простонал Фен, – это, должно быть, Ларкин, самый упорный выискиватель бессмысленных соответствий, какого видел этот мир. Однако мы не можем сейчас думать об этом. У меня семинар по «Гамлету» без четверти шесть, уже вот-вот. Я должен отменить его, если не хочу попасться в лапы полиции. Минутку, – он щелкнул пальцами, – придумал!

313

«Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» – аллитеративная поэма на среднеанглийском языке (XIV в.) о сэре Гавейне, рыцаре Круглого стола, одном из центральных персонажей Артурианского цикла, племяннике короля Артура. Арнольд М. (1822–1888) – английский поэт, искусствовед и критик, занимавший почетнейший пост профессора поэзии в Оксфорде с 1857 по 1867 г. «Эмпедокл на Этне» – принадлежащая перу Арнольда пьеса в стихах. Название студенческого эссе (якобы написанного Филипом Ларкином, которому посвящена повесть Криспина), в котором связываются эти столь разные произведения, намеренно абсурдно.

– Помоги нам бог, – с чувством произнес Уилкс.

– Хорошо, – сказал Фен, – сейчас мы спустимся вниз на этот семинар, все, кроме тебя, Уилкс, – добавил он поспешно.

– Я тоже пойду, – решительно заявил Уилкс.

– Почему тебе вечно надо быть таким надоедой? – раздраженно сказал Фен. – Никак от тебя не отделаешься!

– Позвольте ему пойти, профессор Фен, – умоляющим тоном попросила Салли, – он был таким милым.

– «Милым», – многозначительно повторил Фен, но, не в силах придумать возражений, нехотя уступил. Он взял пальто и шляпу с

буфета, и все вышли. Кадоган терялся в догадках, что еще такое задумал Фен, а скоро ему предстояло это увидеть.

Лекционный зал, в котором должен был состояться семинар Фена, был маленький. О том, что он обычно принадлежит классическому факультету, свидетельствовали коричневато-серая фотография Праксителева Гермеса в одном конце зала и такая же фотография Афродиты Каллипиги в другом его конце. На нее в минуты скуки имели обыкновение задумчиво глазеть студенты мужского пола. Невероятно потрепанное издание Лидделла и Скотта [314] лежало на столике, водруженном на непрочную кафедру у входа. На деревянных скамейках сидели около двадцати студентов: оживленно болтавшие девушки в мантиях и юноши не в мантиях, рассеянно глядящие по сторонам. Их тексты и тетради беспорядочно лежали на партах. При входе Фена и его спутников воцарилась выжидательная тишина. Он взошел на кафедру и, прежде чем заговорить, обвел их внимательным взглядом. Затем сказал:

314

Имеется в виду знаменитый греко-английский словарь Лидделла и Скотта. Один из авторов, Г. Дж. Лидделл (1811–1898), английский филолог-классик, лексикограф. Занимал различные руководящие должности в Оксфордском университете. Отец Алисы Лидделл, вдохновившей Л. Кэрролла на создание его книг об Алисе.

– Моя нелегкая задача состоит сегодня вечером в том, чтобы обсудить с вами «Гамлета», принадлежащего перу знаменитого английского драматурга Уильяма Шекспира. Может быть, лучше было бы сказать, что это должно было бы стать моей нелегкой задачей, потому что в силу обстоятельств я не намерен делать ничего подобного. Вы, наверное, помните, что главный герой этой пьесы в определенный момент делает уместное замечание, что «блекнет в нас румянец сильной воли, когда начнем мы размышлять» и, более того, «слабеет живой полет отважных предприятий, робкий путь склоняет прочь от цели» [315] . А если выразиться короче, но менее точно (и запомните, пожалуйста, что поэзия прежде всего есть точность), то это значит: «Поменьше речей и побольше коней!» [316]

315

Цитата из «Гамлета» в пер. А. Кронеберга.

316

Высказывание, приписываемое Э. Дакроу, цирковому наезднику и театральному импресарио XIX в., применяемое им по отношению к пьесам, которые он принимал на постановку, как критерий качества: в пьесе должно быть поменьше слов и побольше действия.

– «Поэзия прежде всего есть точность», – записали в своих тетрадях девушки.

– Леди и джентльмены, – продолжил Фен драматическим тоном, – меня преследует полиция. – Все посмотрели на него с интересом. – Не за то, что я совершил какое-нибудь преступление, а просто потому, что в своем неведении они и не подозревают, что я иду по следу виновника особо хладнокровного и жестокого убийства! – Тут с задних рядов послышались неуверенные аплодисменты. Фен поклонился: – Благодарю вас. Наверное, прежде всего я должен представить вам своих спутников. – Он оглянулся с неприязненным видом. – Этот потрепанный субъект – мистер Ричард Кадоган, знаменитый поэт.

Громкие одобрительные возгласы, способные вогнать в краску.

– Это доктор Уилкс, его откопали при закладке Нью-Бодлиан [317] .

Приветственные возгласы еще громче. («Нью-Бодлиан, – благодушно заметил Уилкс, – ужасное сооружение».)

– А эту привлекательную девушку зовут Салли.

Чрезмерно громкие возгласы одобрения со стороны студентов мужского пола и несколько выкриков: «Номер телефона!» Салли ухмыльнулась довольно смущенно.

– Они мои товарищи, – торжественно провозгласил Фен, – я бы даже сказал – мои союзники.

317

Нью-Бодлиан – новый корпус Бодлианской библиотеки в Оксфорде.