Дело об избиении младенцев
Шрифт:
Подходя к дому на Захарьевской, он заметил прохлаждающегося на бульварчике парня, который явно контролировал вход в парадную. Человек усмехнулся про себя, подумав, что мог бы отправить охранника на тот свет одним ударом так быстро, что тот даже не успел бы заметить своего ухода из жизни. Но охранника бить не следовало. Во всяком случае, пока не следовало — слишком большой может подняться вокруг шум. А умение убивать лучше было направить на другой объект…
Да, конечно, именно в этот миг Высший разум послал удачу, так как дверь парадной открылась и в нее протиснулась нянька, таща за собой детскую коляску. Эта коляска была ему так хорошо знакома! В ней выезжал на прогулки маленький человечек, обреченный на
Поняв это, он неторопливо остановился, достал из кармана пачку «Мальборо» и также неспешно прикурив, пошел следом за коляской в сторону Таврического. Никто и не мог догадаться о приближающейся расплате — он шел по противоположной стороне улицы — именно так следовало профессионалу вести наблюдение. А ведь он был не просто обычный профессионал, а карающая десница — посланник Высшего разума!
В саду няньке видимо было лень ходить с коляской туда-сюда, поэтому она просто сидела на скамеечке, не замечая, что за ней наблюдает пара внимательных глаз. Минут через двадцать провидение помогло очередной раз. Нянька направилась к небольшой горке, на которой стоял павильон кафе. Она не стала корячиться, затаскивая ребенка наверх, а бросила его без присмотра у подножия, а сама скрылась в кафе.
Вот оно и настало, долгожданное время расплаты! — Мужчина, оглянувшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, неспешно направился к коляске, рассчитав, что раньше, чем минут через пять-десять нянька не вернется. Склонившись над коляской, он увидел, что ребенок спит. «Так ему будет лучше», — подумал мужчина, высвобождая худенькую шейку из-под прикрывавшего ее одеяльца. Казалось, что его пальцами кто-то двигает и они, как стальной захват сильно сомкнулись, ломая слабенькие хрящики и позвонки. Миг очищения! Никто кроме избранных посланников Высшего разума не может понять, насколько он сладок!..
«Посланник», сидящий в ресторане, приоткрыл глаза и отхлебнул еще немного вина, стараясь не потерять ни с чем не сравнимого ощущения свободы и полного очищения от сует, которое у него возникало во время выполнения миссии.
Конечно, оставаться поблизости было опасно, но он не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать, как вернувшаяся нянька начала вопить благим матом, увидав результаты работы Посланника. Последствия нарушения правил самосохранения не заставили себя ждать. Какой-то не в меру ретивый сержант милиции пристал к нему, требуя назвать свой адрес. Вступать в конфликт с властями не следовало и «Посланник» довольно вежливо сообщил тут же выдуманное имя и место жительства. «Даже документы не догадался спросить, кретин», — подумал он, когда сержант старательно записывал координаты в свой блокнотик…
Ему, наверное, следовало вернуться в городской сад, чтобы начать работать над переходом в Мир тонкий следующей души. Но после грандиозного успеха навалилась усталость и началась головная боль, которая все больше нарастала, обнимая виски тугим кольцом.
…Алексей настолько увлекся осмотром, что не услышал тихих шагов за спиной и прекратил рассматривать окурок, лежащий у дерева в городском саду, только когда чуть ли не над самым ухом услышал злой голос: «Ну что, нашел улики, сыщик хренов»? В каком-нибудь гангстерском боевике герой, конечно же, прыгнул бы в сторону и в падении лихо «вырубил» неосмотрительно приблизившегося пришельца, но Нертов это не сделал, хотя почувствовал, что ему между лопаток уперся какой-то твердый предмет.
Голос был какой-то дребезжащий и явно принадлежал не молодому человеку. Алексей недоуменно оглянулся, затем медленно поднялся с корточек, став сразу же на две головы выше непрошеного гостя, этакого старичка-мухоморчика, у которого поля некогда солидной фетровой шляпы образца начала пятидесятых годов бросали тень на лицо, напоминающее печеное яблоко. Из-под темного и такого же старинного демисезонного пальто выглядывал стоячий воротник синего френча с подшитым некогда белым, а ныне пожелтевшим от многочисленных стирок подворотничком. Глубоко посаженные глаза старичка, словно два маленьких буравчика сверлили Нертова. В руках странный дедуля держал увесистую палку, которой и ткнул перед этим его в спину.
Подошедший несколько секунд молча изучал Алексея, потом вдруг негромко рассмеялся.
— Ну что, сыскарь, не можешь ничего найти?
— Да, не очень-то получается, — сокрушенно согласился Нертов, сообразив, что его приняли за оперативника и начиная подыгрывать старику, — но только почему же я «хренов»? — Вон начальства набежало, затоптали все вокруг, а кто теперь расхлебывать будет?
Дед проглотил наживку и, еще раз хихикнул, будто прокашлялся, но уже гораздо миролюбивей:
— Так ты бы, соколик, не по земле ползал, а на людей посмотрел. Люди-то они все видят. Человеческий фактор как сейчас модно говорить. Вас что не учили этому? Да уж, а еще говорят, что кадры решают все.
Дед задумчиво пожевал губами, а потом вдруг снова разозлился и, зло сплюнув, чуть ли не выкрикнул:
— Хрен они сейчас что решают! Не умеете вы работать, нынешние. Вам бы только девок по каптеркам лапать, да водку жрать. А чтобы интерес государственный блюсти, так это некому…
Алексей внимательно слушал говорившего, только сокрушенно кивая время от времени головой и выражая всем своим видом готовность поучиться уму-разуму. Такое поведение, наконец, возымело действие, а когда Нертов вовремя бросил пару откровенно подхалимских реплик, вроде «профессионала всегда видно» и «к сожалению, сейчас и поучиться-то не у кого — всех ветеранов разогнали», дед совсем разошелся. Почувствовав в Алексее родственную душу и благодарного собеседника, он доверительно сообщил, что некогда служил в оперсоставе НКВД-МГБ. Только в пятьдесят третьем, «когда с Лаврентием Палычем расправились», его тоже уволили. «Под горячую руку», — как пояснил дед.
С тех пор, как понял, Нертов, его новый знакомый дорабатывал до пенсии, сидя в бюро пропусков какого-то завода. В конце восьмидесятых он стал вовсе никому не нужен («а до того, очевидно, состоял на связи у старых коллег», — отметил про себя Алексей) и вынужден доживать последние дни в одиночестве.
Как бы долго не длился рассказ старика, но, наконец он, отведя душу («оперативник, хоть и зеленый еще, но вроде парень толковый и понять должен, а так и слова сказать некому»), перешел к главному. Выяснилось, что дедок, гуляя в саду, достаточно профессионально заметил слежку за женщиной с коляской.
— Тот гад был не из наших и в «наружке» не волочет, — гордо заявил старик, — я его сразу «срисовал». Он стоит, будто ворон считает, а сам все дергается, то глазами зыркает, то головой вертеть начинает. Фильмов всяких вражьих насмотрелся, воротник поднял как Джеймс Бонд какой. И курит нервно так…
Ветеран решил, что, может, ревнивый муж подглядывает за своей супругой, но все-таки заинтересовался и решил в свою очередь тряхнуть стариной, последить за дальнейшими событиями. Он живо вышел из зоны обзора незнакомца и стал внимательно наблюдать. Бывший оперативник видел, как женщина зашла в кафе, оставив коляску у подножия пригорка, как незнакомец подошел к коляске и запустил туда руки. На близорукость дед не жаловался, но не смог заметить, что конкретно делал с ребенком «объект».