Шрифт:
Глава первая
Повестка
На вид невзрачная четвертушка бумаги. На верхнем поле единственное слово – «Повестка». Повертев ее, он непроизвольно хмыкнул от первой же пришедшей мысли: «А я-то тут причем?!»
«Повестка»! Надо же, как просто она выглядит. «Повестка» в суд!
Разволновался от неожиданности так, что расписался в получении не там, вдобавок перепутал число и месяц.
Почтовый служка расстроился тоже: опрятный документ после исправления, уже чуть помятый, потерял свой торжественно-официальный вид.
Он с укоризной поглядел на получателя, потому что веровал: судебные повестки по ошибке не приходят. И нечего закатывать глаза, недоуменно пожимать плечами, нечего делать вид, что «ты» тут не причем. Чижевский – Чижевский! Вигдор Борисович – он самый. Ну, так получите, распишитесь и явитесь. И не виляйте, как вас там, Вигдор Борисович. Поди, страшное преступление за вами, вишь как разволновались.
Почтальон произнес все это про себя, сверля глазками адресата, и ушел, молча захлопнув дверь. Остановился и прислушался: клиент все еще был по ту сторону у двери? Интересно, что он предпримет: сразу бросится звонить друзьям, а то и в суд, выяснять, с чего бы это его туда!
Вигдор Борисович и впрямь стоял за дверью. Стоял, как вкопанный, перечитывая несколько строчек, пытаясь разгадать тайный смысл, вложенный в стандартные «Вам надлежит явиться…»
«Его взяли врасплох», – мрачно пошутил он, иронически оценивая ситуацию. Все, день убит напрочь, а сколько замечательных дел намечалось. Ну, почему именно сегодня, именно сейчас?! Ведь мог бы уйти на пять минут раньше, и тогда все было бы иначе…
Он машинально сунул повестку в портфель «до выяснения обстоятельств дела».
В машине по инерции Вигдор пытался «придумать» план дня, но куда там! В голове как заноза сидел этот клочок бумажки, призывающий его в «другую» жизнь, не сулящий ничего, кроме потери времени и нервов. И ко всему прочему теперь начался бесконечный самоанализ: он перебирал все свои вины и проступки за последние годы, пытаясь отгадать, за какие из них его хотят теперь призвать к ответу.
Конечно, Вигдор мог бы согласиться, что ошибался и не раз, но даже это «сознательное раскаяние» не приоткрывало тайны и даже не намекало на проступок, за который могли призвать к судебному ответу.
Ага, ну вот и началось! В голове потихоньку кто-то неизвестный поставил пластиночку с навязчивым речитативом: «Встать! Суд идет!».
Если бы белый клочок «упомянул» предприятие, где он директорствовал… чего уж там, кто не работает, тот не ошибается. Ну, тогда нужно было звонить Селине – юристу компании и с ходу задавать вопросы. Но про компанию в повестке не было ни слова. Значит, контора тут ни при чем и Селине звонить спозаранку нет никакой надобности.
Значит, ошибки нет. Значит, обвиняют именно его. Собственной фантазии не хватало, чтобы придумать повод для суда.
Впрочем, при любом раскладе Селине не «отвертеться». Я – это компания, а компания мое второе «я». Раз так, пусть «выкручивается».
После стольких лет совместной работы Чижевский не мог не доверять ей. В голове пронеслось: «Доверять как себе». И тут же скривился – он знал свой мозг – теперь кто-то спрятанный в голове, вслед за «Встать! Суд идет!» будет время от времени «постукивать», чтобы определиться по понятиям, а именно, что значит «доверять как себе».
– Бред, бред, бред! Еще ничего не случилось, а уже психоз, надо брать себя в руки.
Он «крикнул» тому, кто «спрятался» в голове и «постукивал», – «замолчи немедленно, пока я тебя не выкинул из головы», ибо представил, что, если «стучащий» не угомонится, то вскоре откроет огонь из всех орудий…
В офисе в это время сотрудников нет. Состояние полного покоя и тишины продлится до 9 часов 30 минут и закончится с боем часов – машины из гаечек, молоточков, пружинок, сапфировых винтиков.
Эти полчаса утреннего одиночества так приятны и невинны. Только он и только эти полчаса тишины были в его полном владении безраздельно… (В голове предательски рождалась антитеза: тишина безраздельно владела им.)
Ах, как быстро пролетает то, что радует. Скоро раздастся офисная азбука Морзе, которую на все голоса отстучат каблучки в длинном коридоре. Господин Чижевский, рабочий день начался.
В кабинет впорхнула Селина – улыбка на все лицо, сигаретка в руке, звонкое приветствие: «Мечты сбываются?!»
Ответ может и должен быть один и тот же: «Ага», что означало: «Все нормально, ничего из рук вон выходящего не произошло, офис стоит на месте, потрясений и катаклизмов не случилось».
Но так он должен отвечать в обычный день, когда добропорядочным гражданам спозаранку не вручают повестку в суд.
Сегодня в ответ на приветствие последовало глубокомысленное молчание.
– Это что-то новенькое, босс. Ты на самом деле так мрачен или просто решил изменить приветственный ритуал.
– Какой к черту ритуал! Меня в суд вызывают. С утра суют повестку! А я даже понятия не имею, за что.
На Селину эта реплика впечатления не произвела. Чтобы отреагировать на столь нелепую тираду, ей требовались подробности.
– Да не знаю я. Вот хоть убей, не знаю, чем государство прогневал.
Селина машинально набрала внутренний номер телефона.
– Финансы-романсы, вы? – Ага, доброе, чересчур, я бы сказала. А что, у нас налоги плачены, зарплата отдана?
После секундной паузы многозначительным жестом и хорошо поставленным голосом Силина отчеканила: «Плачено – недоплачено – по чуть-чуть затрачено. За такую мелочь в суд не вызывают».
– Вы что, сговорились все с утра судом пугать!
– Господи, это я так, каламбурю. Нервный ты какой-то, с утра, просто заряженный на негатив. Сей секунд разбираться начнем. Господи, напугали ежа голой ж… Повестка! Суд! Суд, чтоб ты знал, он справедливый самый. Ты же ничего плохого не сделал?