Дело огня
Шрифт:
Госпожа Мияги подвела инженера и полицейского к двум свободным местам — справа от управляющего Синдо и слева от господина Мияги.
Кроме них двоих все были одеты по-старому. Даже Синдо — на улице днем Сайто принял бы его костюм за корейский, а сейчас понял, что он тоже, наверное, из каких-то дохэйанских времен. Обычно — на десятом-то году новой эры — разнобой в одежде никого не смущал, а тут смешение разных стилей и эпох отчего-то резало глаз. Наверное, потому, что веселые девицы остаются веселыми девицами, в каких времен шелка их ни наряди. Сайто ничего не имел против веселых девиц, но те, кого он знал и уважал, никогда никем не притворялись — ни знатными дамами, ни мужними женами. Становились — да, а чтобы притворяться — этого не было.
— Так что же там с нашими рекламациями, господин инженер? — Мияги собрал расползающиеся глаза, и взгляд их тут же стал острым, умным. Имея внешность сельского простачка и умело используя ее, господин Мияги ни простаком, ни деревенщиной не был.
— Ваш покорный слуга доволен качеством леса, Мияги-сэнсэй, но недоволен качеством работ. Многие ваши рабочие плохо знают свое дело — и это очевидно даже мне. Что у вас случилось, почему так много сторонних людей на вырубке?
Господин Мияги замялся. Плохо и неуютно ему было вести деловой разговор в маскарадном костюме под стоны сякухати.
— Впрочем, можно не отвечать, — инженер склонил голову. — Рабочие бегут от невыносимых условий труда, вы вынуждены нанимать тех, кому уже некуда бежать, потому что их никто не возьмет. Это из рук вон плохо, Мияги-сэнсэй. Я бы помог вам с рабочими, но как я могу отправлять людей в этакое пекло? Вам нужно пересмотреть условия труда, или я буду настаивать на передаче подряда. Конечно, трудно будет отыскать предприятие, которое по объемам производства соперничало бы с вашим. Но качество — важнее.
— Ах, господин инженер, — Мияги вынул из-за пазухи салфетку и промокнул лоб. — Устал я, да и выпил. Давайте отложим до завтра.
Сякухати смолкла. Флейтист отодвинул ширму.
Именно в костюм эпохи Эдо был он одет. Аскетически-черное хаори наверняка таило подкладку с изящным набивным рисунком — запрещенная законом роскошь, упрятанная в изнанку, одно из проявлений государственного лицемерия, ставших общим стилем. Белый шелковый шнур, белые гербы…
Дзюнъитиро Ато.
— А вот это вот, — не удержи Синдо столик, снова опрокинулся бы он от взмаха широкого рукава, — другой мой почетный гость, Ато-доно…
Тоже старый род, именные вассалы дома Фудзивара. У него больше прав на одежды времен Камакура, чем у госпожи Мияги. Но он предпочитает недавно прошедшее время давно прошедшему. Или у него просто хороший вкус.
— Мы знаем друг друга, — Ато бережно кутал сякухати в шелковый платок. Он не изменился с той ночи в горах, когда Тэнкен нанес ему два удара мечом, оба — смертельных. Бледное лицо Ато выглядело совсем белым из-за черной одежды. Рядом с таким сегодняшним — даже в его древнем платье — Синдо он казался собственным призраком.
Асахина боком чувствовал, как напряжен управляющий. А вот с другой стороны была пустота. Не холодная, как у Ато, а обычная. Как будто никого нет. А ведь там сидел живой человек, шуршал салфеткой, дышал…
В прежние времена они ни разу не сходились лицом к лицу — и сейчас, представив, как оно могло бы быть, Асахина был благодарен судьбе за невстречу. Эта пустота, род безумия, в бою делает противника невидимым и неощутимым. Нельзя полагаться на чутье, можно только — на выучку тела, на быстроту, на разум. Если, конечно, успеешь подумать. Справа опять зашуршало, щелкнул портсигар, чиркнула спичка. По варварским правилам, курить за едой — это… варварство.
Ато, кажется, ничего не ел. И курил — только не сигарету, а длинную тонкую трубку. Рядом с Ато сидела девица, одетая в пламенно-алый шелк. Она тихо наигрывала на китайской цитре и на гостей не смотрела. С ней тоже было что-то не так. Не то лицо слишком бледное, не то…
Она старается двигаться плавно, но слишком напряжена. Играет хорошо, только звук чуть-чуть резче, чем нужно. Раньше Асахина не знал бы, с чем бы сравнить… а сейчас отчетливо ловил в мелодии тот же неровный, нехороший гул, гул перегретого двигателя, который еще тянет, но скоро, скоро…
И взгляд странный — как у куклы, как будто свет не уходит в глубину глаза, скользит мимо… Подумал бы — опиум, да опиум все же дает успокоение. И еще ее все время тянет туда, к Кагэ. Не как женщину к любимому, а как воду при вращении к стенкам сосуда.
Ато отложил трубку на подставку.
— Хотя с тобой, Тэнкен, я знаком хорошо, а вот господина Сайто знаю только понаслышке.
— Мне тоже очень жаль, — сказал Сайто невозмутимо, — что в свое время мы с вами не свели знакомство покороче. Но такого рода знакомства хороши тем, что их свести почти никогда не поздно.
— Изрядно сказано, — кивнул Ато. — Господа. Полицейский инспектор Фудзита, присутствующий здесь, — куда менее скромная персона, чем кажется. Да он, в общем-то, и не Фудзита. Его имя — Сайто Хадзимэ. Или Ямагути Хадзимэ, кому как больше нравится… Кстати, Сайто, зарезанный вами на днях господин Ямагути — он вам случайно не родственник?
Нашли, значит, чиновника. И платок нашли. И выводы сделали.
— В Японии столько же Ямагути [77] , сколько и пещер, — Сайто пожал плечами. — А что это изменило бы?
77
«Ямагути» означает «рот горы», «вход в гору» — то есть, пещеру.
— Не знаю, — пожал плечами Ато, — у многих есть предрассудки в этой области.
— Да, — кивнул полицейский. — Я это не раз замечал. Иногда получается неловко. Люди придают значение самым странным вещам.
И инженеру не показалось, что он шутит.
Асахина ощутил на себе внимание гостей. Неприятное внимание — лично его тут никто не знал, ни как инженера, ни как хитокири. Двое чиновников — один из военного министерства, другой из податного — были ему знакомы, но сами наверняка его не помнили. При встрече они смотрели поверх головы. Здесь, кроме него, Сайто и Ато, не было людей, участвовавших в смуте с самого начала — а тех, кто примкнул к победителям под конец, он так и не научился уважать. Сайто и даже Ато, как ни смешно, были ему в этот момент куда более своими.