Дело опасной вдовы
Шрифт:
— Я не знаю, кто уплатил эти деньги, — сказал Дункан, тщательно избегая взгляда Мейсона.
— Но ведь вы представляете себе, кто именно мог уплатить эти деньги, не так ли?
— Ничего такого, о чем я мог бы сейчас сообщить, я не знаю, сказал Дункан, — в конце концов, это мое личное дело.
— Я приказываю вам сообщить мне то, что вам известно по этому поводу!
— Провалитесь вы к черту с вашими приказами! — взорвался Дункан. — Что вы из себя корчите, хотел бы я знать! Мы по-прежнему в открытом море и на этом судне распоряжаюсь я, а не вы!
Перкинс прокашлялся, с минуту поколебался, а потом осторожно
— Когда мы только что поднялись на борт, и Мейсон ничего не знал об убийстве, у них с Дунканом состоялся разговор о каких-то долговых расписках. Мне кажется, что они при этом упомянули сумму в семь с половиной тысяч долларов. Может быть эти расписки.
Сержант круто повернулся к Перри Мейсону:
— Это вы уплатили эти деньги?
Мейсон небрежно проговорил:
— Не думаю, чтобы мне хотелось что-нибудь добавить к уже сказанному мистером Дунканом. К тому же, мне кажется, вряд ли следует смешивать семь с половиной тысяч долларов, имеющихся в наличии, с недостачей, составляющей девять с половиной тысяч.
— Ах, вот как, вы собираетесь вдаваться в технические детали, — сказал сержант.
— Понимайте это, как вам будет угодно, — спокойно сказал Мейсон.
— Но вы были здесь, когда был обнаружен труп, — ответил сержант.
Мейсон небрежным движением извлек из кармана портсигар, достал оттуда сигарету, зажал ее губами, чиркнул спичкой, поднес огонь к сигарете и, покончив с неторопливой процедурой закуривания произнес:
— О, нет, сержант. Меня здесь не было. Я был в приемной. Дверь, отделяющая меня от убитого, была заперта. Более того, если считать, что я пришел сюда для уплаты семи с половиной тысяч долларов, и эта сумма действительно оказалась уплаченной, то логично было бы предположить, что таким образом мое дело было сделано и мне незачем было бы оставаться в конторе — я бы ушел. А уж если бы я убил Сэма Гриба, чтобы завладеть чем-то, то вряд ли разумно предполагать, что я подбросил в ящик семь с половиной тысяч долларов, а после этого уселся в ожидании, пока труп оживет.
Сержант уставился на Мейсона хмурым оценивающим взглядом.
— Все равно, не нравится мне вся эта история, — сказал он.
Мейсон кивнул и сказал соглашаясь:
— Мне тоже никогда не нравились дела об убийствах.
Мэрилин Смит хихикнула. Сержант со злостью сказал:
— Я приказываю вам не покидать судно до тех пор, пока я не разрешу вам это сделать.
— Вы хотите сказать, — заметил Мейсон, — что берете на себя ответственность посадить меня под арест на судне, которое в настоящий момент находится за пределами двенадцатимильной зоны?
— Я имею в виду только то, что сказал, — обозлился сержант. — Вы на должны покидать судно, пока я вам не разрешу. И я не собираюсь обсуждать с вами свои полномочия.
В этот момент в приемную торопливо вошел мужчина в форме дорожного полицейского и сказал:
— Сержант, эта женщина где-то прячется.
— Прячется?? воскликнул сержант. — Что ты говоришь?
— То, что сказал. Ее нет в очереди тех, с кого снимают показания, и не было, как сказал мне офицер за столом. Но кое-кто из опрошенных помнит, что видел ее на судне, и некоторые сумели дать ее детальное описание. Ее видели уже после нашего прибытия, так что она не успела уехать на берег. А два человека сообщили, что видели эту женщину сидящей
И полицейский драматическим жестом указал на Мейсона.
Глава 8
Мейсон первым нарушил молчание, воцарившееся в комнате после драматического заявления полицейского.
— Вообще-то, если подумать, — промолвил он, — я и в самом деле разговаривал с женщиной, к которой подходит это описание.
— Ее имя? — нахмурившись, спросил сержант.
— Я определенно не могу назвать вам ее имя, сержант.
— То есть, вы не знаете, кто она такая?
— Я имею в виду, что я не могу назвать ее имя, — ответил Мейсон.
— Но ведь вы же говорите, что вы ее не знаете?
Мейсон только улыбнулся в ответ.
— Послушайте-ка, Мейсон, ваше поведение на этом деле может обеспечить вам кучу неприятностей, — сказал сержант. — Бросьте ваши штучки ведите себя разумно.
— Ну, — сказал Мейсон, внимательно изучая кончик своей сигареты критическим взглядом, — полагаю, что наши с вами взгляды на вопрос о том, что называется разумным поведением, расходятся.
Сержант пожал плечами и сказал офицеру в форме транспортной полиции:
— Заприте этого парня где-нибудь. Пусть он ни с кем не видится и ни с кем не разговаривает. Сам оставайся с ним в комнате, но не вступай ни в какие разговоры.
— Разумеется, — произнес Мейсон. — Я хотел бы, чтобы вы учли, что я решительно протестую против подобного обращения со мной, ничем не вызванного и ничем не обоснованного.
— Можете протестовать, и подите к черту, — ответил ему сержант. — С меня хватит, Джерри, забирай его отсюда, а потом я обыщу эту чертову лодку снизу доверху, и не успокоюсь, пока не найду седую женщину в серебристом платье. Не отпускай никого на берег, независимо от того, есть у них пропуск или нет. Очень может быть, что эта дама ухитрилась спрятать свое серебристое платье и переодеться, может даже, в мужскую одежду. Похоже на то, по крайней мере, в настоящий момент, что это именно она совершила убийство, а Перри Мейсон — ее адвокат.
Сержант повернулся к Берту Кастеру и сказал:
— Готовы ли вы присягнуть, что она вышла на палубу и бросила за борт автоматический пистолет?
— Да, — ответил Кастер.
Мэрилин Смит, перебив его твердо сказала:
— Нет, он не согласен. Он может присягнуть только в том, что эта женщина и еще одна стояли на палубе, когда он увидел, что поверх поручней летит пистолет.
Сержант сердито сказал:
— Вот что получается, когда этот проклятый адвокат получает возможность общаться со свидетелями! Убери его отсюда и запри, Джерри!
Полицейский похлопал Мейсона левой рукой по плечу:
— Пошли, приятель.
— Но, — возразил Мейсон, — я протестую…
Полицейский подтолкнул его к двери:
— Вы и так уже чересчур долго протестовали. Сами пойдете или выволочь вас отсюда?
— Разумеется, сам, — сказал Мейсон, улыбаясь, и последовал за полицейским в одну из кают судна, где его продержали не менее трех часов.
Когда его, наконец, выпустили оттуда, туман все еще висел над водой. Высокий худощавый мужчина с черным сомбреро на голове, который обратился к нему с вопросом, производил впечатление спокойного, уверенного в себе, человека.