Дело опасной вдовы
Шрифт:
— Но ведь на самом деле вы не сразу открыли дверь кабинета, вы выжидали две-три минуты.
— Все это отняло у меня не более шести секунд, — сказал Мейсон, пожимая плечами.
— Ноя лучше знаю, как все было, — настаивала она. — Я услышала сигнал. Он меня испугал. Сначала я просто не в силах была пошевелиться. Потом все-таки решила, что стоит попробовать выскользнуть в приемную. Я постаралась очень осторожно приоткрыть дверь. Потом уселась в кресло, взяла журнал и притворилась, что читаю. На все это потребовалось две-три минуты.
— Вы были взволнованы, — сказал
— Не будем говорить о времени, — упрямо сказала она. — Остается тот факт, что вы вовсе не прошли по коридору прямо в кабинет, а выждали у двери одну-две минуты.
Мейсон покачал головой. Она упрямо сжала губы.
— Я слышала сигнал.
— Минуточку, — сказал Мейсон. — Может быть, кто-то прятался в приемной?
— Это исключено.
— Вы уверены?
— Да.
— Ладно, пусть пока останется так. Вы говорите, что у вас в сумочке был пистолет.
— Да. Именно поэтому я вам не дала до нее дотронуться.
— А потом вы вышли на палубу и выбросили его?
— Да.
— Но вы не убивали Гриба?
— Я? Разумеется, нет.
— Тогда зачем вы выбросили пистолет?
— Я ведь была в той комнате, а Гриба кто-то застрелил. Я не хотела, чтобы кто-то подумал, что это я застрелила его, поэтому я и решила избавиться от оружия.
— И теперь хотите, чтобы я все-таки доказал, что вы не убивали Гриба?
— Но ведь людям вовсе не обязательно знать, что у меня был пистолет.
— Сколько времени он был у вас?
— Совсем недолго. Поскольку я часто проводила вечера за игрой, у меня иногда бывали некоторые суммы наличных денег, и мне хотелось на всякий случай быть вооруженной.
Несколько минут Мейсон задумчиво дымил сигаретой, потом сказал:
— В вашей истории чересчур много уязвимых мест. Ни один суд присяжных в жизни не поверит в нее. Но у меня есть все-таки опыт и умение разбираться в людях. Глядя на вас во время вашего рассказа, я почувствовал, что вы говорите правду. Я буду защищать вас, Сильвия, но дай Бог, чтобы вам никогда не пришлось ничего подобного рассказывать присяжным.
— Но мне и не придется… Ведь никто не знает, что я там была… кроме вас.
Он покачал головой и сказал:
— Не говоря уж о предательстве Белграйда, вы там оставили отпечатки пальцев, Сильвия. На письменном столе. Когда вы наклонились над столом, чтобы разглядеть расписки, вы оперлись о стекло левой рукой и оставили на нем отпечатки вашей кисти и пальцев.
— Нельзя ли заявить, что это было сделано раньше? — спросила она нахмурясь.
— Нет. Они ведь люди опытные. Поверх этого отпечатка не было никаких других. И он даже не смазан.
— Ол-райт, — сказала она. — Придется мне испить всю чашу. Но только не думайте, что сумеете уговорить меня дать ложные показания. Я все равно скажу всю правду, даже если в этом моя гибель.
— Возможно, так оно и случится, — мрачно сказал Мейсон. — Почему вы все-таки убежали от меня, Сильвия?
— Я ведь уже сказала. Какой-то мужчина сказал мне, что мой муж на борту.
— Вы его встречали раньше?
— Раньше не встречала,
— Что же он вам сказал?
— Берегитесь, Сильвия, ваш муж на борту или что-то в этом роде…
— Не могли бы вы его описать?
— На нем был черный шелковый костюм, черные туфли на толстой подошве, галстук в черно-синюю полоску и булавка с опалом. Ему лет пятьдесят, густые черные волосы, пышные черные усы. Не очень высокий, но плотного сложения.
— Вы с ним разговаривали в тот вечер?
— Нет.
— Но вам кажется, что он вас преследовал?
— Знаете, как это бывает, когда в игорном зале появляется женщина без спутника. Иногда ко мне просто приставали.
— Так вы думаете, что и он преследовал такие же цели?
— Сама не знаю.
— По-видимому, он знает вашего мужа?
Она кивнула.
— И по какой-то причине предупредил вас, что муж ваш на судне?
Она снова кивнула.
— Вы сами видели мужа?
— Нет.
Мейсон аккуратно загасил в пепельнице сигарету, облокотился о собственные колени, оперся на руки подбородком и задумчиво уставился на ковер.
— Не думал я, что все будет так сложно, Сильвия. Теперь же все стало просто опасным: и дела идут все хуже и хуже и хуже.
— Что же мне делать? Я вам рассказала всю правду…
Мимо прошел рассыльный, неся кипу свежих газет, и Сильвия вдруг замолкла на полуслове.
— В чем дело? — спросил Мейсон.
— Заголовки… заголовки в газетах, которые пронес мальчик…
Мейсон быстро поднялся, пересек холл и подошел к газетному киоску, на стойку которого рассыльный только что свалил всю кипу. Купив два выпуска, он развернул газету и на первой странице прочел: «ОКСМАН ОБВИНЯЕТ ЖЕНУ В УБИЙСТВЕ, ПРОИСШЕДШЕМ НА ИГОРНОМ СУДНЕ».
Сунув газету под мышку, Мейсон вернулся в тот угол, где сидела Сильвия, и сказал, усаживаясь рядом с ней:
— Плохо дело, Сильвия. Думаю, что это удар под вздох, который вы должны встретить мужественно. И, пожалуйста, не проявляйте никаких эмоций, может быть, кто-то за нами наблюдает.
Холодные кончики ее пальцев скользнули по его руке, когда она взяла у него газету. Мейсон развернул свою и тоже начал читать:.
«В своем удивительном заявлении, сделанном сегодня полиции, Фрэнк Оксман, известный биржевик и клубмен, сообщил факты, которые, как считает полиция, полностью разрешают загадку убийства Сэма Гриба, владельца игорного судна «Рог изобилия». До того как Оксман сделал свое заявление, это событие представлялось всем загадочным и трудноразрешимым. Прежде всего, в этом деле немалую роль играет вопрос юрисдикции, так как судно в момент убийства находилось за пределами двенадцатимильной зоны. Поэтому в разборе этого дела принимают участие одновременно и местные полицейские и контора шерифа, в сотрудничестве с федеральными властями. Федеральные власти, по обыкновению, отказывается давать прессе какие бы то ни было сведения, кроме того, что дело продвигается успешно. Однако в поисках наступил успех.