Дело первое: Кьята
Шрифт:
– Здравствуй, мой мальчик. Ты совершенно прав: я тебе не верю. Два года не вспоминал и вдруг вспомнил! Но не дело болтать в коридоре, как какие-то студиозусы. Пойдем ко мне, я тебя таким декоттом[5] напою! Травы мне брат Игнатий привозит, у них при храме огородик, он и выращивает.
Не дожидаясь ответа, отец Гаспарэ бодро зашагал по коридору, в противоположную сторону от удравшего ученика.
– Что натворил бедняга?
– спросил Мерино, пока они шли по петляющему без всякой логики коридору.
– Балбес, как все нынешнее поколение студиозусов.
–
– Плывет в азах! Догматы веры - и те по шпаргалке!
– Верую в Единого, как в единственного Создателя всего сущего на тверди земной и под оной, в небесах и над ними. Верую в справедливость и непогрешимость Его. Верую в пророков Его, что посланы со словом Его в мир. Верую в ангелов Его, что проводят волю Его, - по памяти процитировал Мерино заученное еще в молодости.
Выйдя на свет открытой галереи, отец Гаспарэ на миг обернулся и бросил:
– Такой же недоучка, прости меня Создатель!
– А что не так?
– возмутился Мерино и, чуть ускорив шаг, поравнялся с настоятелем.
– Пятый догмат забыл.
– Это который?
– Мерино даже остановился. Он был уверен, что догмата четыре. Или пять?
– Это который «Верую в спасение души своей, исполняя законы мироздания, что есть суть законы Создателя нашего», - ухмыльнулся отец Гаспарэ.
– Чего замер? За мной ступай.
И совсем тихо, но все-таки слышно, пробормотал:
– Учишь их, учишь... А толку? Пять догматов! Пять! Почему все забывают про пятый?
Отец Гаспарэ или, если уж быть точным, отец-настоятель церковного архива Сольфик Хуна под названием Обитель праведного знания, был не только лектором в университете, но и одним из лучших религиоведов бывшей империи. Обладатель острого ума и памяти, он был совершенно нетерпим к неучам, неспособным запомнить простейших, по его мнению, вещей. Например, таких, как Догматы веры. К счастью, Мерино пришел к человеку, который в детстве учил его науке хранения и поиска знаний прошлого не для того, чтобы вступать в религиозные диспуты.
Кроме всего прочего, отец Гаспарэ был просто энциклопедией во всем, что касалось истории его родного города. В числе прочего - по катакомбам Сольфик Хуна.
Личная комната лектора, предназначенная для отдыха и хранения учебных материалов, была настолько крохотной, что каждый раз, когда отцу Гаспарэ требовалось взять что-то лежащее не на столе, Мерино приходилось вставать с колченого табурета и прижиматься к стене.
– Человеку с вашими знаниями и заслугами могли бы комнату и побольше выделить, - заметил он, когда наставник закончил приготовление декотта и протянул ему глиняную кружку, от которой поднимался благоухающий травами пар.
– Зачем?
– удивился отец-настоятель.
– Здесь вполне достаточно места для всего, что мне понадобится, а гости ко мне не ходят. Ну, раньше не ходили.
Он
– К тому же университет - это бывший монастырь, откуда здесь взяться просторным кельям? Выкладывай, уж, неуч: чего пришел к старику?
Мерино так же осторожно пригубил свой напиток и одобрительно кивнул.
– Вкусно. Очень. Передавайте мою похвалу брату Игнатию, кем бы он ни был. Букет трав составлен удивительно тонко. А пришел я, отец Гаспарэ, за знаниями. Меня интересуют катакомбы под городом. С практической точки зрения. Можно ли там найти тех, кто прячется?
– А мне казалось, ты говорил, что оставил службу в этом своем тайном приказе...
– Тайной страже. Да, оставил. Я трактирщик, а тут просто вышло так - помогаю своему воспитаннику и, надеюсь, герцогству.
– Ох, неспокойный дух у тебя, - посетовал отец-настоятель.
– Чем же тебе помочь...
Он закрутил головой по полкам на стенах, что-то ища взглядом.
– Ага. Вот оно. Подай мне вон те свитки. Да, эти.
Старик стряхнул паутину с пожелтевшего пергамента, осторожно развернул его на столе.
– Это последняя карта сети подземных ходов, которая у меня есть. Ее обновляли последний раз лет тридцать назад, еще при Максимусе, так что много могло измениться. Уже тогда фиксировались множественные случаи обвалов и затоплений. Вот, смотри, они отмечены красными и синими чернилами. Ремонта все это просит, но у меня ощущение, что наши власти предержащие этим совершенно не озабочены. А ведь это памятник архитектуры, если вдуматься! Хотя, чего удивляться. Герцог Максимум, да упокоит его мятежный дух Единый, тогда был озабочен войной со Скафилом[6] и свободных денег для всяких глупостей, вроде ремонта подземелий, не имел.
Взор отца Гаспарэ слегка затуманился, обращаясь к прошлому.
– Ты знал, что первым создавать подземные ходы под городом начал герцог Атонио еще в 457 году? Планировал он их как помещения для хранения припасов на случай осады и путей отхода, разумеется. Начинались они как раз под замком Инверино, но уже сын Атонио, герцог Торнальто Строитель, превратил замковые катакомбы в городские. Правда, при нем и была допущена та фатальная ошибка в проектировании, которая сегодня и приводит к затоплению. Под Инверино, кстати, катакомбы во вполне приличном состоянии, даже, насколько мне известно, отгорожены кладкой и решетками от остальной сети.
– Демоны четвертой преисподней!
– выдохнул Мерино, глядя на карту городских катакомб. На листе пергамента без всякой логики роились ходы и тоннели, многие из которых были закрашены синей и красной краской. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в этой мешанине ходов и лазов он ни за что не найдет людей Серого.
– Что?
– встрепенулся отец Гаспарэ, который, как всегда, увлекся повествованием.
– Я говорю, что тут невозможно кого-то найти, - пояснил Мерино.
– Они могут выйти в любом из этих мест к морю и там лодкой добраться до стоящего на рейде корабля.