Дело «Пестрых». Черная моль
Шрифт:
…К вечеру Сергей уничтожил все следы разыгравшихся в квартире событий. Полина Григорьевна помочь ему не могла, она лежала на диване, нервно всхлипывая и держась рукой за сердце. Сергей уже дважды давал ей лекарство, и в комнате теперь стоял резкий запах валериановых капель. Только к самому приходу Кати Полина Григорьевна, наконец, встала и, пугливо озираясь, направилась в кухню.
Когда вернулась с работы Антонина, ей коротко сообщили, что приходили из милиции и мужа ее арестовали. То же самое сказали и Кате.
Весь вечер Сергей не находил себе места: «Жив ли Костя? Как себя чувствует?» Катя сначала с удивлением, потом с тревогой следила за ним, не решаясь ни о чем спрашивать, но, наконец, не выдержала. Улучив момент, когда Полина Григорьевна вышла из комнаты, Катя подошла к Сергею:
— Слушай, что случилось? Только скажи честно или… или вообще не говори.
Сергей посмотрел на ее встревоженное лицо. «Она же любит его», — пронеслось вдруг у него в голове. И Сергей решился. Стараясь говорить как можно спокойнее, он ответил:
— Видишь ли, Катя. Дело в том, что Костя в тяжелом состоянии отправлен сегодня в госпиталь. Если хочешь…
— Что?! — во взгляде девушки отразилось отчаяние. — Костя?.. Не может быть! Постой, постой… — Она судорожно сжала его руку и вдруг решительно сказала: — Я поеду к нему. Где он лежит? Скажи сейчас же!
— Поздно, Катя.
— Как поздно? — оцепенев, она расширенными глазами смотрела на Сергея. — Как так поздно?
— Ты меня не поняла. Просто уже десятый час. Куда ты поедешь? Вот завтра…
— Нет, нет! Сейчас… Только сейчас…
Катя начала лихорадочно одеваться, всхлипывая и поминутно смахивая со щек слезы. Сергей не стал ее отговаривать.
В этот момент в комнату вошла Полина Григорьевна. Катя уже застегивала пальто.
— Катенька, ты куда это собралась на ночь глядя? Да что это с тобой, что ты плачешь?
— Я… я… у меня… друг один заболел, — бормотала Катя. — Я к нему еду в больницу.
— Да поздно уже, детка. О господи, ну перестань плакать! Не умрет, поди, твой друг. Завтра навестишь.
— Что вы говорите, Полина Григорьевна! Как можно ждать до завтра?
— Пусть едет, — поддержал ее Сергей. — Друг ее очень тяжело болен.
— Да темень-то какая! И одна же, — слабо возражала Полина Григорьевна, помогая Кате разыскивать варежки.
В это время Сергей написал на клочке бумаги адрес госпиталя, потом подумал, что у Кати, наверное, мало денег, а ей надо обязательно взять такси, чтобы быстрее. Его самого уже охватило нетерпение. Он побежал к себе в комнату, достал из чемодана деньги и вместе с адресом отдал Кате.
— А деньги зачем? У меня есть.
— Бери. На такси поезжай. И вот еще что, — он понизил голос. — Позвони мне оттуда. Только одно слово скажешь. Хорошо?
— Ладно, ладно. Ну, я побежала. Ох, Сережа, спасибо тебе! — вдруг вырвалось у Кати, и она опрометью бросилась к двери.
— Господи, уж имена путать начала, — тревожно сказала Полина Григорьевна. — Небось друга ее зовут так, что ли? Вот не думала, что есть у нее такой.
Катя позвонила около двенадцати часов ночи.
— Он жив. Страшно бредит, — еле разбирал Сергей захлебывающийся в слезах голос девушки. — Я останусь. Тут еще товарищи.
— Так, понятно. Завтра до института заедешь домой?
— Не знаю я, Сережа. Я в институт не поеду… Я… я… ничего не знаю, — и Катя безудержно разрыдалась.
— Перестань! — сердито крикнул на нее в телефон Сергей. — Слышишь? Тебя такую зареванную в палату не пустят.
В это время в коридор выглянула Антонина. Лицо у нее было встревоженное, нос и глаза красные.
— Куда это Катя уехала? — недоверчиво спросила она.
— Друг какой-то заболел. В больницу поехала. Вот звонит, что дежурить там останется.
— Господи, господи, кругом несчастья, кругом, — запричитала Антонина. — И за что такое наказание, а? И моего тоже… Ну кому он, паразит, нужен? Говорила ему, ироду, работай! А он… Как вы думаете, Коля, за что это? Ничего не говорили?
Сергей подумал, что она рано или поздно узнает обстоятельства ареста мужа и его скрытность только возбудит тогда подозрения. Поэтому он рассказал ей все, но с оговоркой, что слышал это, находясь у себя в комнате. Рассказывал Сергей с таким плохо скрытым испугом, что Антонина поверила каждому его слову.
— Ну что ж теперь будет, Коленька, что будет? И куда его, дьявола, увезли? Куда идти мне завтра? Ведь на что обрек меня, урод такой, подлец проклятый…
Антонина еще долго с озлоблением ругала мужа.
В ту ночь Сергей не мог уснуть.
А на следующий день, рано утром, была получена телеграмма из Иркутска на имя Николая Светлова. Его срочно вызывали на завод. Расстроенный Сергей поделился своим огорчением с Полиной Григорьевной и Антониной: придется уехать, даже не попрощавшись с Катей, — ведь самолет улетает через три часа, и ему забронировано место (они слышали, как Сергей перед этим звонил в кассу аэропорта).
Прощание было таким трогательным, что обе женщины даже всплакнули. Полина Григорьевна не могла оставить квартиру: она ждала Катю. Но Антонина вызвалась проводить его до автобуса, увозившего пассажиров на аэродром: как видно, даже в такой момент она помнила инструкцию мужа.
Сергей это понял и потому, прощаясь с Антониной на автобусной остановке, сказал, что хочет с нею передать записку Кате. В спешке он написал ее на обороте полученной утром телеграммы. Возвратившись домой, Антонина с любопытством прочла не только содержание записки, но, как Сергей и рассчитывал, телеграмму, окончательно убедившись в ее достоверности.