Дело сумасбродной красотки
Шрифт:
– Я всего лишь пытаюсь показать наклонности и мотивировку данного свидетеля, – ответил Мейсон. – И намерен согласовать это с моими следующими вопросами…
– Думаю, мне понятен подтекст ваших вопросов, – милостиво сказал судья Флинт. – Возражение отклоняется.
– Да, – ответил свидетель. – Да. Знал.
– Вы знали, что похищение наказывается смертной казнью?
– Ну это при определенных обстоятельствах. Да, знал.
– Вы знали, что вы вступили в тайный сговор с обвиняемой с целью совершения убийства?
– Да.
– Равно
– Да.
– Вы знали, что стали соучастником убийства Марвина Биллингса?
– Ну… хорошо, полагаю, что знал.
– И находились в крайне затруднительном положении, когда официальные лица допрашивали вас, так?
– Да уж, находился.
– А не предложили ли вы свое признание в преступлении, которое полицейским хотелось раскрыть, поменять на освобождение от судебного преследования по всем этим остальным обвинениям?
– Ну… хм… не совсем так.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ух, раз такое дело, они сказали, что мне стоило бы очистить душу и отдать себя на их милость и… Ну, это были те самые, которые говорили, что у них есть на меня убийственные материалы, а это значит, мол, я получу пожизненное заключение, как закоренелый преступник, и они проследят, чтобы я был там при деле каждую минуту… если только не стану с ними сотрудничать и не помогу распутать кучу нераскрытых преступлений.
– И после этого ваш разговор с ними принял другой оборот, и вы стали говорить с ними в иной тональности, – угадал Мейсон. – Вы начали торговаться с ними по поводу перемены своей участи, если сумеете помочь раскрыть убийство, за которое они хотят отчитаться…
– Ну, что-то в этом роде…
– Вы напрямик выложили лейтенанту Трэггу, что поможете распутать полиции дела, если вас освободят от вашей доли в этом преступлении и если с вас снимут ночную кражу в универсаме… Не так ли было?
– Ну, полагаю… да, я поднял этот вопрос.
– Иными словами, вы сказали лейтенанту Трэггу, что не прочь совершить сделку? Так?
– Не такими словами.
– Но так, что дело к этому и свелось.
– Ну… да.
– К тому же вы хотели получить гарантии об отпущении грехов, будем это именовать так, прежде чем расскажете вашу историю окружному прокурору.
– Ну, это была выгодная сделка.
– Вот к этому аспекту я и подбираюсь, – жестко сказал Мейсон. – Ваша совесть не заговорила сразу же. Вы решили немного поторговаться, даже не дав своей совести заговорить.
– Ну, я же не собирался рассказывать полиции то, что знал, пока не получу это, как вы говорите, отпущение грехов. Я не собирался совать голову в петлю, просто лишь бы угодить им.
– И вы получили отпущение грехов?
– Мне пообещали это отпущение…
– Твердо обещали?
– В известном смысле, да.
– Так, одну минуту, – сказал Мейсон. – Давайте-ка обновим ваши воспоминания. Не носило ли это отпущение грехов оттенок шантажа. Не говорил ли окружной прокурор, что не может его вам предоставить, пока
– Ну, что-то вроде того.
– Вы ведь как раз к такой сделке склонялись, так?
– Да.
– И вы это получили?
– Да.
– Итак, – Мейсон направил палец на свидетеля, – поскольку вы сидите здесь, на свидетельском месте, вы обвиняетесь в преступлении, которое, вкупе с вашими предшествующими подвигами, означает для вас пожизненное заключение, вы заключили сделку с окружным прокурором, что состряпаете басню, которую потом сумеете рассказать нам, басню, которая убедит присяжных настолько, что они признают обвиняемую виновной в совершении убийства первой степени, и вы сможете выйти из зала суда чистеньким и вернуться к своей преступной деятельности. Но если, с другой стороны, ваша басня окажется недостаточно бойкой для присяжных, никакого отпущения грехов вам не светит.
– Так, одну минуту, одну минуту, – закричал, вскакивая, Гамильтон Бюргер. – Этот вопрос неуместен, он требует вывода от свидетеля, и он спорный…
– Думаю, что поддержу возражение, – сказал судья Флинт. – Адвокат может поставить вопрос по-иному.
– Окружной прокурор сказал вам, что, если ваш рассказ приведет к раскрытию преступления, вы получите это самое отпущение грехов?
– Да.
– Но он не может его вам гарантировать, пока он не услышит все с этого свидетельского места?
– Не совсем так…
– Суть соглашения в том, что сначала ваши показания – потом отпущение грехов.
– Ну, я должен был завершить свои показания, да.
– И они приводят к раскрытию убийства, так?
– Да.
– И ставят убийцу перед судом?
– Да.
– Иными словами, добиваются осуждения, – сказал Мейсон.
– Ну, никто не говорил об этом так многословно.
– Я говорю об этом так многословно. Загляните в ваши собственные мысли. Там ведь есть одна мыслишка, в глубине вашего сознания, вот она барахтается, верно? Вы хотите, чтобы обвиняемую признали виновной в убийстве, и тогда вы отряхнетесь от груза совершенных вами преступлений?
– Я хочу быть честным с самим собой. Я хочу рассказать правду.
Мейсон сделал негодующий жест.
– Правду! – гневно воскликнул он. – У вас не было ни малейшего желания рассказывать вашу историю полиции, пока вас не арестовали в самый разгар ночной кражи. Разве не так?
– Ну, я думал об этом.
– Вы думали об этом до определенного момента – до того самого момента, когда поверили, что у вас на руках козырной туз, который вы сможете выкинуть, когда попадете в беду. Вы собирались шлепнуть им об стол и сорвать банк. Вы собирались развлекаться преступными кутежами и возомнили себе, что, если вас схватят, вы сумеете заключить сделку с прокурором, чтобы раскрыть ему убийство в обмен на свободу!