Дело Варнавинского маньяка
Шрифт:
— Хорошо, я сейчас все сделаю, только скажи мне: что произошло? Я твоя жена, я имею право знать.
— Когда ты становилась женою, то обещала перед образом во всем почитать меня и слушаться. Помнишь? Вот и слушайся. Скоро здесь состоится разговор. Возможно, он сделается резким, будет сцена. Если вас не станется дома, мне окажется легче. Понимаешь? Легче не ошибиться, а повести себя правильно. Ваше присутствие будет только сковывать. Теперь все. Иди и делай все, как я сказал.
Алексей говорил мягко, но тоном, не допускающим возражений.
— Все-таки…
— Сейчас нет. Но ты жена сыщика и должна быть готова ко всему. Счастью не верь, а беды не пугайся. Сохраняй хладнокровие и уводи детей.
По лицу Варвары Александровны пробежала судорога, но она тут же взяла себя в руки и сказала громко:
— Наташа, Агриппина, идите немедленно сюда!
Няня и жена Титуса сразу явились на зов.
— Быстро одеваем детей и уезжаем. Берем с собой все необходимое для ночевки. Сбор здесь через пять минут.
Женщины прыснули в разные стороны. Матери побежали наверх к детям, а Наташа принялась увязывать сменную одежду и даже притащила откуда-то ночные горшки.
— Степан! — крикнул коллежский асессор.
— Туточки я, Лексей Николаич, — отозвался Окуньков, входя с улицы.
— Быстро заложи хоть пролетку, хоть телегу и увози женщин и детей в деревню.
— Пролетка на ходу.
— Подгони сюда и помоги снести в нее вещи. Поторопись!
— Слушаюсь!
— Еще вот что. Передай всей без исключения прислуге, что есть в доме, мой приказ: немедленно покинуть поместье. Дом можно не запирать.
— Слушаюсь!
Вокруг началась суматоха. Наверху бегали и радостно кричали дети — еще бы, приключение! Внизу суетились Наташа со Степаном, укладывая багаж. Вдруг сыщик спохватился — а не перекрыт ли уже путь в Нефедьевку? Чертыхнувшись, он поднялся в мезонин. Навстречу ему уже выводили одетых по-дорожному детей. На ходу чмокнув Николку и Павлуку в пухлые щечки — возможно, последний раз в жизни, — сыщик открыл окно и всмотрелся. Так и есть! Три десятка солдат в белых рубахах, с винтовками за спиной, выстраивались в цепь, перекрывая путь между поместьем и деревней. В цепи выделялась рослая фигура Готовцева. Воспользовавшись правами воинского начальника, капитан вызвал команду резервных войск. А со стороны Аппалихи подъезжала пролетка с двумя седоками. Почему их так мало? Хотят вызвать его и убедить сдаться, чтобы не подвергать опасности домашних. У одного из парламентеров блестнули на солнце золотые погоны. Неужели сам Бекорюков пожаловал?
Все, теперь конец. Если не выйти, «оборотни», скорее всего, дождутся темноты и пойдут на штурм. Дом подожгут, и в огне погибнут все его обитатели. Надо сдаваться сейчас. И так, чтобы не пугать семью.
Спокойно, чуть медленнее обычного, сыщик спустился вниз. Женщины и дети, возглавляемые Окуньковым, стояли и молча ждали его приказаний.
— Дамы, я прошу прощенья за суматоху. Померещилось черт-те что. Поездка отменяется. Прошу всех вернуться обратно в мезонин. Я сейчас ненадолго отлучусь. Без меня не ужинайте!
Дети огорченно загудели — им очень хотелось покататься. Агриппина, наоборот,
— Я могу поехать с тобой? — чуть слышно спросила она.
— Нет. Ты остаешься с детьми. И помни — я всегда возвращаюсь.
Из глаз жены полились слезы, но она пересилила себя и сказала:
— Хорошо, без тебя мы за ужин не сядем.
С улицы послышалось шуршание колес по кирпичной крошке: это подъехали убийцы.
— Степан, запри за мной дверь на засов. Помни: что бы ни случилось на дворе, из дома ни ногой. И никого не выпускай.
С равнодушно-высокомерным лицом Лыков вышел наружу, сбежал молодцевато по ступенькам крыльца. Пусть видят, что он их не боится. Заходящее солнце било прямо в глаза. Скорее согласиться на все и уехать с ними, увести от семьи…
— Леха, ты откуда тут взялся? — раздался вдруг от пролетки знакомый голос. — Я еду семейство твое проведать, поклоны передать. А ты раньше нас прикатил, бездельник. Отпуск дали?
Лыков сощурился, потом отшатнулся, потом ему захотелось дернуть себя за ухо. На сиденье развалились и улыбались до ушей подполковник Таубе и Федор Ратманов-Буффаленок.
Уф… На ватных ногах коллежский асессор сделал еще два шага и без сил опустился на подножку пролетки. Ему хотелось разрыдаться. Какая неожиданная перемена! Господь в очередной раз явил ему Свои присутствие и заботу. Вдвоем с бароном они перебьют всех «оборотней», сколько бы их ни было. И Буффаленок сгодится — пусть сидит перед мезонином в роли последнего заслона. Хорошо бы дело до мальчишки не дошло — толку от него пока не много.
— Алексей, что случилось? — Таубе соскочил на землю и встревоженно заглянул сыщику в глаза. — Ты как будто не рад нам. Несчастье? Сообщи коротко, но понятно.
Лыков почувствовал необыкновенный прилив сил. Ну, держись теперь, собаки! Он быстро выгрузил багаж, отослал возницу, а потом не удержался и сгреб гостей в обнимку так, что у них затрещали кости:
— Как вы вовремя! Бог мой, как вы вовремя. Вы даже и не подозреваете, насколько вовремя!
— Рассказывай! — вторично потребовал барон. — Никогда не видел тебя таким…
— Я уж с жизнью простился. Думал, это за мной приехали. Вышел сдаваться.
— Ты — сдаваться?
— Иначе они убили бы семью.
— Та-а-ак… Сколько их? И кто они такие?
— Человек десять, может, двенадцать. Банда Недокрещенного. Я ловил их по всей России, а они обнаружились здесь, в Варнавине! Тут их зимние квартитры. Ну как я мог такое предположить? А кадр банды! Главарь, сам Недокрещенный — это здешний исправник. Рядовые члены: предводитель дворянства, судебный следователь, председатель земской управы, городской пристав, уездный казначей… Вся головка! Представляешь? Уезд в их полной власти. Даже команда резервных войск прибыла. Эти «оборотни» окружили поместье и ждут темноты, чтобы пойти на штурм. А в доме женщины и дети. Вот я и вышел.