Дело врача
Шрифт:
— Они не слишком-то разговорчивы, судя по всему, — возразил я.
— Понятно — исключительность обязывает. Но я ведь тоже личность исключительная, правда? И я намерена это им продемонстрировать. Осмелюсь предсказать, что еще до того, как Бомбей покажется на горизонте, они будут на коленях молить нас, чтобы мы их не покинули!
На следующее утро за завтраком выяснилось, что чета Мидоукрофтов сидит с нами. Место Хильды было рядом со мною, леди Мидоукрофт — напротив меня, а за нею возвышался йоркширец сэр Айвор, с его холодными, жесткими, честными глазами северянина и благородной, высокопарной английской речью, время от времени уснащаемой
Тем не менее я, помня советы Хильды, сохранял свою достойную сдержанность и потому сел к столу, ограничившись холодным «Доброе утро». Я вел себя как консультант высокого класса, который ожидает, что его назначат лейб-медиком при Ее величестве.
В тот день, во время ланча, Хильда разыграла свою первую карту с великолепной естественностью — кажущейся естественностью, конечно; ибо, когда ей хотелось, она была великолепной актрисой. Она сделала ход в момент, когда леди Мидоукрофт, которая уже сгорала от любопытства касательно нас, приостановила разговор с мужем, чтобы послушать меня. Я как раз упомянул о некоторых восточных редкостях, принадлежащих одной из моих тетушек в Лондоне. Хильда воспользовалась случаем.
— Простите, как вы сказали, зовут вашу тетушку? — спросила она небрежно.
— Ну как же, леди Теппинг, — ответил я небрежно. — Она увлекается коллекционированием таких штук, знаете ли. Привезла домой из Бирмы множество всяких диковинок.
На самом деле, как я уже объяснял, моя дорогая тетушка — самая обыкновенная офицерская вдова, чей муж получил рыцарское звание по случаю празднования Нового года за какую-то стычку с туземцами на границе. Но леди Мидоукрофт была в том положении, когда титул есть титул; и то, что я являюсь племянником «титулованной особы», явно стало для нее важным открытием. Я уловил многозначительный взгляд, который она бросила искоса на сэра Айвора, и сэр Айвор в ответ слегка пожал плечами, что означало «Я же тебе говорил!».
А ведь Хильда отлично знала, что моя тетушка зовется леди Теппинг! Потому я не сомневался, что она коварно подстроила эту сценку, чтобы поддеть леди Мидоукрофт.
Но леди Мидоукрофт сама ухватилась за подсунутый крючок с жадностью голодной рыбы, без всякого артистизма. До тех пор она сама не заговаривала с нами. При звуках волшебного заклинания она насторожилась и неожиданно обратилась ко мне.
— Бирма? — сказала она, скрывая подлинную причину перемены своего поведения. — Бирма? Один из моих кузенов там служил. В Глостерском полку.
— Да неужели? — ответил я. Мой тон не оставлял сомнений, что история ее кузена меня совершенно не интересует. — Мисс Уайд, вы возьмете
В наших обстоятельствах я из благоразумия избегал называть мою любимую Хильдой. Иначе окружающие могли бы сообразить, что мы — не просто попутчики.
— А у вас, значит, есть родственники в Бирме? — Леди Мидоукрофт настойчиво цеплялась за прежнюю тему.
Я откровенно выказал нежелание продолжать беседу.
— Да, — ответил я холодно, — мой дядя там командовал полком.
— Командовал! Подумать только! Айвор, ты слышишь? Дядя доктора Камберледжа командовал полком в Бирме! — Она подчеркнула интонацией всю общественную значимость слова «командовал». — Позвольте узнать, как его звали? Ведь мой кузен служил именно там, — слабая улыбка. — Возможно, у нас есть общие друзья.
— Его звали сэр Малкольм Теппинг, — бросил я, не отводя глаз от своей тарелки.
— Теппинг! Я, кажется, слыхала, как Дик упоминал о нем, Айвор.
— Твой кузен, — ответил сэр Айвор с достоинством, — конечно же, общался в Бирме только с высшими чинами.
— Да, я уверена, Дик рассказывал о некоем сэре Малкольме. Моего кузена, доктор Камберледж, зовут Молтби — капитан Ричард Молтби.
— Прекрасно, — ответил я, окинув ее ледяным взглядом. — К сожалению, я не имел удовольствия быть знакомым с ним.
Будь исключительным с исключительными, и они к тебе потянутся. Начиная с этой минуты леди Мидоукрофт докучала нам своими попытками добиться знакомства. Вместо того чтобы отодвигать свое кресло как можно дальше, она теперь ставила его настолько близко, насколько позволяли правила вежливости. Она затевала разговор при каждом удобном случае, а мы высокомерно отворачивались. Она даже осмелилась выяснить, каковы наши с Хильдой отношения.
— Мисс Уайд, вероятно, ваша кузина? — предположила она.
— О, что вы, нет, — ответил я с холодной улыбкой. — Между нами нет никакого родства.
— Но вы путешествуете вместе!
— Точно так же, как вы и я — мы попутчики на одном корабле.
— И все же вы были знакомы раньше!
— Да, разумеется. Мисс Уайд была медсестрой в клинике Св. Натаниэля, в Лондоне, где я был одним из врачей. Когда я, после нескольких месяцев пребывания в Южной Африке, сел на корабль в Кейптауне, оказалось, что она направлялась тем же рейсом в Индию.
Это было только правдой — но не всей правдой. Говорить об остальном с теми, кто не знал историю Хильды, было невозможно.
— И чем же вы оба собираетесь заняться в Индии?
— Извините, леди Мидоукрофт, — сказал я строго, — я не спрашивал мисс Уайд относительно ее намерений. Если вы спросите у нее прямо, как сейчас спросили у меня, думаю, она вам ответит. Что касается меня, я просто путешествую ради развлечения. Мне хочется только познакомиться с Индией.
— Так вы не будете искать назначения?
— Ей-богу, Эмми, — с выражением досады на лице вмешался грубый йоркширец, — ты прямо устроила доктору Камберледжу перекрестный допрос!
Я выждал немного и ответил:
— Нет. Я в последнее время не практикую. Мне нужно осмотреться. Я, так сказать, наблюдаю мир — вот и все.
Это еще повысило мнение леди обо мне. Она была из тех людей, которые больше благоволят к праздным.
Она валялась день-деньской на палубных креслах, не беря даже книгу в руки; ее так и подмывало втянуть Хильду в разговор. Хильда сопротивлялась; она нашла в библиотеке книгу, которая сильно заинтересовала ее.