Дело всей жизни. Книга первая
Шрифт:
Успеется. Но вот надолго ли? Злился на Рассела, хотя он-то как раз всё делал правильно. Никогда я не таскал к нему женщин, которых трахал. Я злился на него за его человеколюбие.
В сердцах рубанул по рулю, испугав мою мулаточку. Кому я вру? Никто не знает о моём проклятом голоде, кроме Расса и Джейка. Кому я мог ещё доверять, как ни проверенным друзьям и моим врачам, один из которых держит в относительном здравии мою психику, а второй тело?
Я взял ладонь Несси и сжал, не выпуская до самого дома. В Бронкс приехали только через полтора часа —
И призрачное решение вдруг появилось, когда я вошёл в комнату Несс.
Аккуратно застеленная старым покрывалом односпальная кровать, на окне бежевые с мелким цветочком и клеточкой занавески, собранные и завязанные лентами, стол с выдвижным ящиком и навесные полки над ним с книгами и дисками, кресло с деревянными ручками — настоящий раритет, отлично вписалось в обстановку.
Раковина и два стола-тумбы, на одном плита с двумя конфорками, на втором пачка чая и кофе, бутылка орехового масла, сахар в стеклянной банке, что-то завёрнутое в бумажный пакет. Холодильник старый, когда заработал, завибрировал так, что в нём что-то забрякало.
Открыл: галлон молока, хлеб и сыр на тарелке, две охотничьи колбаски и три бутылки светлого пива, дешёвого, как и всё вокруг. На дощатом полу старое лоскутное одеяло с аппликацией — чёрной кошкой. Над кроватью — ловец снов. На стене напротив — календарь и американский флаг.
Меня долго удивляла и раздражала привычка американцев везде вешать эту тряпку: на зданиях, в домах и на улицах. Потом привык и перестал замечать, а тут вдруг он бросился в глаза, и я снова разозлился: такая нищета и убогость и туда же — ура, Америка! Тьфу.
Несси стояла и наблюдала, как я внимательно осматривал её комнату. Подошёл к полкам и провёл пальцем по корешкам — учебники, американская классика, фэнтези. Диски тоже не удивили: мелодрамы, комедии и апокалипсисы. Будто ей личного конца света мало. На столе лежал ноутбук — устаревшая машинка.
— Так понимаю, что особенно взять с собой тебе нечего…
— А что нужно?
— Ничего. Поехали.
— Куда?
— Трусы тебе куплю в качестве компенсации.
— У меня есть…
Несс бросилась к шкафу у кровати, я наблюдал, как она вынула хрустящий пакетик и достала кружевную тряпочку. Я подошёл и забрал пакет из её рук, сунул в него нос, почувствовав знакомый уже аромат — так же пахла её кожа и волосы.
— Чем пахнет? — подняв взгляд на девочку.
— Мыло… духи… Я сама делаю.
Я приподнял брови — неожиданно и… близко мне.
— И волосы… — притянул её за шею ближе и шумно втянул их аромат. Нежный и свежий, снова что-то напомнивший такое, что ненасытный член заныл, вызывая в душе привычную заскорузлую злость и зубовный скрежет.
— Масла… — Несси показала на полку в шкафу с бутылочками, тюбиками, баночками и ровной стопкой кусочков мыла ручной работы.
— Всё забирай с собой.
Мне нравился запах девчонки, он поднимал не только член, но и что-то в глубине
Она достала пакет с ручками, сложила в него несколько своих алхимических склянок и закрыла дверцу шкафа. Постояла несколько секунд, поставила его на стол и быстро натянула трусы. Выпрямилась и посмотрела на меня. Снова тот же смущённый взгляд и потемневшие щёки. Моя ты сладкая…
— Поехали? — спросила так, будто не хотела больше здесь находиться, и посмотрела на меня таким взглядом, будто я увозил её на электрический стул.
В душе рыкнула ярость — я не маньяк, кровь девственниц не пью… Хотя кто меня знает…
— Поехали, — взял её за руку решительно, повёл из комнаты, но в какой-то момент обернулся и ободряюще улыбнулся.
Глава 4. Хрусталь в огнях Лонг-Айленда и Манхеттена
— У меня сегодня отличный день! Отпразднуй это, Маури.
— Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно.
Девчонку надо хотя бы накормить. Но сначала заехать в магазин — я не хотел видеть её в сером халате, что висел на спинке кресла в её комнате. Ей серый вообще не к лицу. Да и нижнее бельё на ней я представлял совсем другое, а не то, что видел в пакетике с логотипом дешёвого сетевого дисконта.
У Несси фантастически идеальное тело, красивая гладенькая промежность, грудь — глаз не отвести, рта не оторвать. Девочка подобна гиацинту — мистически притягательна и непонятна: тверда в желаниях — как камень, нежна и трепетна — как цветок.
Вспомнив крупные соски Несси, я подивился: надо же, как распорядилась природа — всё самое интимное у неё аномально большое. Эта маленькая женщина просто создана для секса и наслаждения, а оказалась девственной.
Выходит, не такой уж я и козёл — судьбе и меня охота побаловать. Но я не стану для Несси подарком. Я хотел засыпать и просыпаться с ней, и у меня в этом совсем другой интерес, чем ей могло бы показаться. Но я компенсирую ей эту разницу взглядов.
Настроение немного поднялось, уже не такой неотвратимой казалась её операция. Нужно поговорить с Рассом обстоятельнее, а что предложить девочке, я уже догадывался. После визита в её каморку уже точно знал, что это сработает.
Деньги. Они срабатывают всегда. Всё дело лишь в их количестве. Но и тут не проблема: девяносто пять процентов людей не способны оценивать свой труд и соглашаются получать в разы меньше, чем стоят — машина пропаганды патриотизма и самоотверженности даёт плоды: рабы воспитывают рабов для системы, патриотизм держит их в узких рамках и страхе, а искусственно созданная нищета заставляет работать на карман остальных пяти процентов. Налоги, бумажная волокита, судебная система, условия для малого и среднего бизнеса… Всё это прутья клетки, в которую загнана рабсила.