Дело всей жизни. Книга вторая
Шрифт:
– Почему это не работает с тобой? – задал ожидаемо неожиданный вопрос Максим.
– Когда знаешь изнанку фокуса, в чудо уже не веришь.
***
Если бы на Земле не было гроз, их бы стоило брать напрокат в другой солнечной системе. Пока Максим готовил сырный суп с копчёностями и опятами, я включил камин, сварил глинтвейн и продлил заказ на ливень. Он как раз усилился к тому моменту, как гость разлил по бульонным чашкам густой суп и посыпал его петрушкой и смесью сухариков с острыми специями.
– Ты посмотри только, как штурмует! – кивнул на окно Максим, устраиваясь в кресле перед камином. – Закрытые парковки
Отдохнувший дождь порывисто бросался на башни, словно они последний бастион на его пути к хаосу. Город за мокрым стеклом растёкся сюрреалистичной картиной, а я накинул сверху штанов махровый халат и сунул босые ноги в мягкие тапки. Хоть дома и тепло, но от бешеной стихии хотелось оградиться несколькими слоями уюта – ещё свежи были ощущения от текших за шиворот холодных ручейков.
– Гротескно, – подтвердил и уселся в кресло по другую сторону кофейного столика. – В России всё колеблется между трагикомедией и фантастическим алогизмом.
– Не любишь её?
– Не за что. Если сорвать с неё весь глянец чьего-то бизнеса, останется голытьба и разруха. Страны нет, есть прайд олигархов и их крестьяне. Люди ходят по улицам ветхими оболочками, набитыми множеством проблем. Мировой бизнес должен работать для народа, а здесь он работает против и за счёт него. Уверен, если бы рабство не отменили, ваша элита дарила бы людей друг другу как скот и тягловую силу. Но у того и другого короткий век, а олигархи решили выжать из людей даже высохшие жилы. Я ненавижу эту страну. Ты вот в первую нашу встречу сказал, что надо не как привык, а как на душе – в ад. Я как раз в него и прибыл.
– Ни разу не посещал страну с тех пор?
– Я бы лучше пригласил тебя в Нью-Йорк, но Джейкоб и Армат как спелись – «улетай», «так надо»… Герман поддержал, что удивительно, насел. Никогда раньше он не был таким категоричным. Если бы не улетел сюда, меня бы закрыли в Шоушенке, чтобы не путался под ногами… – Я на минуту задумался, допивая глинтвейн. – Что-то во всей этой истории не так, чувствую нутром, но не могу понять…
– Придёт время – всё узнаешь, – отмахнулся от моих сомнений Макс. – Ладно, Ник, мне пора. Завтра улетаю на несколько дней в Европу по делам бизнеса, но всегда на связи, – гость встал и потянулся, бросил взгляд за окно. – Я в такую погоду люблю Булгакова перечитывать или пазлы собирать.
У меня брови поползли на лоб:
– Пазлы?!
– Кусочки одной картинки.
– Я знаю, что такое пазлы, – усмехнулся.
– Ты уверен? – загадочно иронизировал психолог, роняя в мою душу странные сомнения. Я не был идиотом, совершенно точно знал, что такое пазлы. В чём подвох? – Не провожай, – бросил Макс.
***
Голые ступни бесшумно ступают по влажной после дождя подстилке сельвы. Ночь рисует карту джунглей тонким шлейфом ароматов растений и запахов животных, людей и дыма. Среди них один, взбудораживший сладостью и терпкостью… знакомый и волнующий саму суть. Вспрыгиваю на толстую ветку, забираюсь повыше и тяну воздух носом…
Несси.
Стекаю чёрной кляксой и рвусь со всех лап на внутренний зов по проложенному метками коридору. Лапы едва касаются земли, не бег – полёт. И не разобрать – лапы или ноги, человек или ягуар – всё слилось, пропиталось и перемешалось, всё ощущается остро и тянет вперёд, на грань обитания. Теряю след и на бегу больно цепляюсь ногой за расстелившиеся по земле лианы и ловчие сети плотоядной травы, качусь кубарем, вновь вскакивая чёрным хищником, ловлю шлейф и, как на поводке, мчусь к ней.
Несси.
Грудь рвёт и распирает, так что кажется, нити тайных троп не для массивной ширины большого зверя, но отчётливый след и запах, затмивший все остальные, открывает второе дыхание. Вспарываю девственное лоно джунглей, мощной стрелой пронзая их естество, гонюсь за флёром и… теряю силу и скорость… Падаю на живот и, сдирая в кровь до ломающей суставы боли руки, тащу себя к брезжившему впереди силуэту.
Несси.
Вытягиваюсь в тонкую струну, отрываюсь от звериного тела и не могу оторваться… Знаю, что лишь распавшись надвое, выживу… и потеряю часть себя, затемнею пустотой…
«…пустота даёт свет и выход…»
Несси!
Отчаянный крик и рык смешались в глотке полузверя-получеловека. Сердце почти не бьётся, затихает, осознавая тщетность погони…
Несси…
Оборачивается и замирает… вскидывает подбородок… Её ноздри расширяются, и сладкие губы цвета какао с молоком чуть дрожат в улыбке. Мягко ступает босыми ногами по узкой тропе, грациозная и манящая, вся извилистая и волнующая.
Несси…
Подходит к обессилевшему, кладёт тёплую ладошку на мокрый загривок… проводит по спине и боку. Переворачиваюсь на спину, подставляя живот и шею, мурчу от ласкового поглаживания, не отрываясь от её глаз.
– Люби меня, Несси… пожалуйста…
– Люблю… всегда буду любить тебя… Никита…
Нежная ладошка скользит между ушей, по морде, подхватывает подбородок. Она наклоняется, лижу её губы и щеки, шею и снова губы. Мурлычу жалобно, выпрашивая ещё ласку моей королевы. Смотрю в глаза, заливающие меня золотым светом, так что от счастья сдавливает грудь… Улыбаюсь и жмурюсь от радости – нашёл… догнал… моя…
– Люби меня, Несси… пожалуйста…
Она наклоняется и прижимается губами к моему рту, и я обхватываю её руками… но они хватают воздух.
Несси!
***
Проснулся от рывка, уже сидя на кровати и не понимая, кто я и где. Сердце считало рёбра, легкие будто разорвало в клочья. Растёр ладонями лицо, с трудом осознавая себя. Сон настолько реальный, что город за панорамным окном не сразу укладывался в сознание, я, как животное, ловил ноздрями растаявший с видением запах джунглей. Немного придя в себя, упал в подушки и закрыл глаза, перебирая в памяти уже угаснувшие ощущения. Бродил на грани сна и яви и не знал, зачем просыпаться. Хотелось похоронить этот день в постели, смотреть этот сон снова и снова, чувствовать ее снова и снова…