Дело, взорвавшее СССР

Раззаков Федор Ибатович

23 августа в «Правде Востока» появился материал о махинаторах с республиканской киностудии художественных и документальных фильмов. Заметка называлась «Неприглядные кадры «Узбекфильма». В ней речь шла о шайке преступников во главе с самим заместителем директора студии 3. Магруфовым. Вместе со своими подельниками — помощником Р. Давлетшиным и старшим администратором И. Водолазским — Магруфов выписывал расходные ордера на несуществующих лиц, якобы участвовавших в киносъемках, и деньги, предназначенные «мертвым душам», присваивал себе. Кроме этого, мошенники производили подлоги актов на прокат имущества, якобы взятого за оплату у отдельных лиц. В ходе следствия было выявлено, что из 773 проверенных расходных ордеров только по одному фильму («Хамза»), подложными оказались 308, что позволило махинаторам от кино положить в свой карман несколько тысяч рублей.

Короче, все эти факты наглядно свидетельствовали о

том, что борьба с преступностью в стране ведется достаточно бескомпромиссная и под ее каток попадают люди самых разных профессий и должностей. Достаточно сказать, что за период 1961–1963 годов в СССР будет проведено около 100 «хозяйственных» процессов, на которых будет вынесено почти 200 смертных приговоров. Правда, ни одного факта привлечения к уголовной ответственности лиц из высшей номенклатуры (речь идет о деятелях уровня министров и 1-х секретарей обкомов) в те годы зафиксировано не было, поскольку центральная власть придерживалась принципа «сор из избы не выносить». Поэтому, если на каких-либо махинациях попадались высокопоставленные номенклатурщики, то их наказывали по-тихому: либо исключали из партии и увольняли, либо понижали в должностях и отправляли в почетную ссылку — на низовую работу. Подчеркнем, что такова была установка Центра, которую обязаны были строго соблюдать все союзные республики. Поэтому, если тот же Рашидов, к примеру, захотел бы «засадить» за решетку какого-нибудь проворовавшегося члена своего ЦК, он должен был прежде спросить об этом разрешения у Москвы и потом делать то, что та ему прикажет.

Между тем, учитывая, что Рашидов был приведен к власти вследствие недовольства Центра прежним руководителем, который, как мы помним, допустил серьезные просчеты в подборе руководящих кадров, Москва в начале его карьеры выдала ему временный карт-бланш с тем, чтобы он провел необходимые замены (но не аресты) в низшем и среднем руководящих звеньях. Затем дело дошло и до высшего звена руководителей.

4 февраля 1961 года Рашидов выступил на республиканском партийном активе с достаточно резким докладом, где было много нелицеприятной критики. Так, он отметил, что в минувшем году колхозы и совхозы Бухарской области дали хлопка на 26 тысяч тонн меньше, чем даже в 1953 году и снизили урожайность по сравнению с тем же 53-м на 3,1 центнера с гектара. В другой области, Ферганской, по его словам, за последние семь лет урожайность хлопка повысилась всего на 0,8 центнера с гектара. Была в его докладе и критика в отношении отдельных руководителей. Вот лишь один небольшой отрывок из его выступления:

«Невозможно без возмущения говорить о фактах беззакония и обмана государства, вскрытых в Кунградском районе. По указанию секретаря райкома партии Шарипова и бывшего председателя райисполкома Абдуллаева были выписаны фиктивные квитанции на закупку масла. В действительности масло не было произведено.

Тех, кто допускает злоупотребления и обман государства, надо снимать с занимаемых постов, привлекать к строжайшей партийной и государственной ответственности. Карьеристам и обманщикам — не место в партии!»

Отметим, что за те почти два года, что Рашидов находился у руля республики, он сменил несколько руководителей райкомов партии и райисполкомов, причем некоторые из них были исключены из партии, а другие отданы под суд именно за подобного рода махинации. В сентябре 1961 года (на XVI съезде КП Узбекистана) Рашидов привел следующие факты: за последние несколько лет в аппарат ЦК поступило 22 824 письма, жалобы и заявления от рядовых граждан. На их основании за 1960 и 8 месяцев 1961 года республиканским ЦК была рассмотрена 631 апелляция на решения об исключении из членов и кандидатов в члены КПСС. Из них восстановлены в партии 119 человек и подтверждено исключение из партии 400 человек (отметим, что в 1961 году Компартия Узбекистана насчитывала в своих рядах 211 559 членов и 25 519 кандидатов).

На том же съезде у Рашидова дошли руки и до членов высшего республиканского партийного ареопага — Бюро ЦК КП Узбекистана. Оттуда были выведены: А. Алимов (председатель Совета Министров УзССР; на этом посту его сменил Р. Курбанов), Р. Гуламов (председатель Верховного Совета УзССР). Вместо них в Бюро был введен один человек — М. Мусаханов, который занял пост секретаря ЦК вместо М. Абдуразакова.

Учитывая, что двое пострадавших (Гуламов и Абдуразаков) поддерживали избрание Рашидова на пост Первого секретаря, их удаление из высшего ареопага выглядело странно. Но это только на первый взгляд. Ведь то единство взглядов, которое было явлено во время выборов Рашидова в марте 59-го, для некоторых членов Бюро было делом вынужденным. Поэтому в их речах тогда было мало искренности, а больше конъюнктуры — все они были опытными людьми и просто не хотели, что называется, плевать против ветра. Поэтому, когда Рашидов

вступил в права хозяина республики, на поверхность не могли не всплыть те расхождения во взглядах, которые существовали у него с его оппонентами.

В то время отношения Рашидова и Хрущева, что называется, ладились. Например, когда в 1960 году Центр задумал свернуть работы по освоению Голодной степи (как мы помним, решение об этом освоении было принято четыре года назад), Рашидов выступил категорически против этого решения. Но в Москве, в ЦК КПСС, его не стали слушать, заявив: как решили — так и будет. Тогда Рашидов и еще несколько человек из руководства Узбекистана добились личной аудиенции у Хрущева.

Отметим, что руководитель страны тоже поначалу был на стороне своих коллег, мотивируя свое мнение тем, что освоение степи отнимает у государства слишком много денежных средств — более четырех миллиардов рублей, в то время как эти деньги могли бы пригодиться для других дел (например, для латания экономических дыр, которых в конце хрущевского правления в советской экономике становилось все больше). Однако Рашидов и его товарищи в ответ возразили, что Голодная степь является огромным источником увеличения производства хлопка в СССР, а значит — и новых финансовых поступлений, которые в разы перекроют затраты (не забудем, что хлопок был одной из важных статей валютных поступлений в СССР). В итоге Хрущев, проникшись этими словами, дал команду переиграть ранее принятое решение.

В том же году личное вмешательство уже самого Рашидова помогло в строительстве такого важного для всей страны военно-стратегического и хозяйственного объекта, как космодром Байконур (он располагается на территории Казахстана). Вот как об этом вспоминает военный строитель Д. Галацкий:

«При строительстве Байконура основные строительные материалы (булыжник, песок) поступали из Узбекистана. Кроме того, Ташкент обеспечивал будущий космодром кирпичом, кабельными и лакокрасочными изделиями. Первое время все эти материалы поступали на объект согласно заявкам и графикам точно в срок, однако затем поступление булыжника для приготовления на месте щебня почти прекратилось. Кирпич тоже стал поступать всего 1–2 вагона в день. Наши неоднократные обращения в управление Среднеазиатской железной дороги и министерство промстройматериалов об увеличении отгрузки успехов не имели. По решению начальника строительства космодрома генерал-майора Н. Г. Шубникова я был направлен в Ташкент.

По прибытии я обратился в Управление Среднеазиатской железной дороги, однако вопрос оставался открытым. Такой же оборот дела получился и в Министерстве промстройматериалов Узбекистана. Тогда Шубников разрешил мне обратиться лично к Шарафу Рашидовичу Рашидову. Приехав в ЦК, доложил, откуда и по какому вопросу прибыл, и попросил, чтобы меня принял Рашидов. Пропуск был выдан мне сразу, и я был принят незамедлительно.

Рассказав ему, кто я и почему оказался у него, я доложил ему о срыве поставок. Шараф Рашидович достал из сейфа карту, нашел Байконур и сказал: «Жаль, что эта стройка находится в другой республике». Затем вызвал секретаря и дал задание немедленно пригласить к нему начальника Среднеазиатской железной дороги, министра промстройматериалов, директоров заводов кабельного и лакокрасочного. Попросил меня подождать их прихода. В течение получаса все приглашенные прибыли. Ш. Рашидов сказал им, что я приехал со строительного объекта, который имеет мировое значение, с жалобой о плохом обеспечении из Ташкента необходимыми материалами. Затем дал команду ежедневно отправлять не менее эшелона булыжника, не менее 10 вагонов кирпича, а директорам кабельного и лакокрасочного заводов отгружать материалы строго по графику.

Поблагодарив Шарафа Рашидовича, я вернулся на космодром. Буквально на второй день диспетчер со станции поступления сообщил о прибытии эшелона с булыжником и вагонов с кирпичом. Вскоре стройка вошла в график, и в 1961 году в космос был запущен гражданин Советского Союза Ю. А. Гагарин. Оперативная помощь Шарафа Рашидовича сыграла в этом мировом событии свою роль».

Короче, весьма активная и эффективная деятельность Рашидова на посту лидера одной из ведущих республик не осталась незамеченной со стороны Хрущева. В итоге в самом конце октября 1961 года на XXII съезде КПСС Рашидова не только ввели в состав ЦК КПСС (в качестве кандидата он пребывал с 1956 года), но и выбрали кандидатом в члены Президиума (бывшее Политбюро) ЦК КПСС. Все это было серьезным подтверждением того, что авторитет Рашидова в Москве значительно возрос. Отметим, что Рашидов оказался в числе трех руководителей республиканских компартий, кто был избран кандидатом в члены Президиума. Двумя другими были: Кирилл Мазуров (Белоруссия) и Василий Мжаванадзе (Грузия). Был еще один «нацмен» среди кандидатов — Владимир Щербицкий — но он являлся не руководителем республики, а всего лишь секретарем ЦК КП Украины.