Дело взято из архива
Шрифт:
Судебно-медицинский эксперт осмотрел останки. Здесь частично сохранилась одежда, целыми были кости лица и черепа. На затылочной части виднелась маленькая прядка светлых волос; видимо, все, что уцелело после огня. Нетронутыми временем выглядели рабочие кожаные ботинки на резиновой подошве.
— Что для вас знакомо из одежды покойного? — спросил женщину Петренко.
— Вот этот темно-серый плащ был на нем, когда он оставил нас с Володей. Пиджак, похоже, тоже его, — ей было трудно говорить, сухость перехватила горло, она крепче вцепилась рукой в локоть капитана. — Остальной одежды я не знаю, — совсем тихо закончила она. Капитан взглянул на женщину, в ее глазах стояли слезы,
— Что еще говорит о том, что это ваш бывший муж? — спросил Петренко, теперь уже не спуская с нее глаз, боясь, что женщине действительно станет плохо.
— Я не говорю, что это мой бывший муж, но волосы у него были, по-моему, такие же…
— Пожалуйста, — обратился Петренко к судебно-медицинскому эксперту, — определите рост трупа.
— Еще прошлый раз мне показалось, что он выше Михаила, — поспешно заговорила Екатерина Николаевна.
— Сто семьдесят восемь, — ответил судебно-медицинский эксперт.
— Спасибо, закройте гроб и спустите его в могилу, — повернулся — капитан к рабочим. Те подняли крышку и, наложив ее сверху, застучали молотками, вколачивая гвозди.
— Вы не помните, Екатерина Николаевна, какой размер обуви носил ваш бывший муж? — неожиданно спросил Петренко, ухватившись за еще не совсем ясную мысль.
— Это запоминается на всю жизнь. У него была большая нога — сорок третий размер.
— Подождите! — вдруг окликнул рабочих капитан. — Откройте крышку!
Капитан подошел к судебно-медицинскому эксперту.
— Вы не заметили, какой размер ноги у трупа?
Эксперт, уже немолодой мужчина с лысеющей головой, смотрел несколько секунд на капитана, видимо пытаясь себе представить то, что он видел в гробу, затем пожал плечами.
— Черт его знает! Не обратил внимания на башмаки.
Он вернулся к гробу, уже открытому рабочими, подцепил один ботинок и, сделав какие-то сложные вычисления, ответил на вопрос капитана:
— Он носил обувь сорок первого размера. Об этом, кстати, говорит и размер башмака.
Теперь уже судебно-медицинский эксперт был не нужен капитану. Данных о том, чтобы опровергнуть правдоподобную версию о случайной смерти Михаила Донорова, было предостаточно.
Для завершения дела необходимо было решить два вопроса: установить, кто же в действительности похоронен на кладбище и был ли это несчастный случай. Но получить на эти вопросы ответ можно будет лишь тогда, когда Михаила Донорова найдут.
Позднее, читая заключение судебно-медицинского эксперта, Петренко, к своему удивлению, обратил внимание на то, что на черепе имеются следы от двух ударов тупым предметом, в то время как в лобной и теменной части такие следы отсутствуют. Казалось бы, все должно быть наоборот: ведь пострадавший налетел на дерево, и больший процент повреждений должен находиться именно на фронтальной части. В каком же положении был пострадавший в момент столкновения с деревом? Петренко вернулся к протоколу осмотра трупа в старом деле. Там было ясно написано, что лицо пострадавшего сильно обезображено, а это могло произойти в результате столкновения с деревом. Тогда как же человек мог получить удар с затылочной части черепа?
Петренко решил посмотреть место, где все это произошло. Ему удалось его найти, оно было описано в протоколе. Дорога имела асфальтовое покрытие, но профиль ее остался прежний, сохранилась и кривая, на которой опрокинулся мотоцикл. Нашлось и дерево, где кончилась жизнь неизвестного человека. Вокруг буйно разросся кустарник, зеленела трава.
Как ни примеривался, как ни заходил со всех сторон Петренко, он не мог прийти к заключению, что человек при столкновении с деревом мог получить одновременно и удар в лицо и в затылок. Вывод напрашивался сам: или человек, ударившись о дерево затылком, был затем изуродован, или же, получив от кого-то удар по черепу, потом был изуродован до неузнаваемости, и тогда никакой катастрофы здесь не произошло, а было самое настоящее убийство. Собственно, об этом говорило и то, что по черепу было нанесено два удара. Теперь все становилось на свои места: убийце после совершенного преступления очень нужно было скрыть личность убитого. Воображение повело капитана дальше. Убийца бросил труп к мотоциклу, открыл крышку бензобака, кинул спичку и этим сбил с пути следствие. Однако, стремясь скрыть личность убитого, он преднамеренно подбросил ему документ на имя Михаила Донорова. Опасаясь, что опознавать труп будет жена, преступник оставил здесь свой плащ и пиджак.
Убийцей мог быть только один человек, которому выгодно было, чтобы его сочли мертвым, — это Михаил Доноров.
Охота за именем
Устойчивый больничный запах стоял в приемном покое. Смесь эфира, спирта и еще какого-то лекарства висела в воздухе, растворившись в душном тепле помещения. Одних больных привозили, другие приходили своими ногами, провожаемые заботливыми родственниками; мелькали белые халаты сестер и врачей, на скамье сидели три старушки и шептались о каких-то универсальных рецептах против ревматизма и прострелов — такова была атмосфера, в которую окунулся Петр в больнице.
Капитан покрутился в вестибюле, отыскивая сведущего человека, у которого можно было бы спросить, где находится кабинет главного врача. Наконец такой человек появился, в белой шапочке, худенький и в тапочках на босую ногу.
— Девушка, как пройти к главному врачу? — спросил ее Перминов.
— Идите за мной! — лаконичнее, чем можно было ожидать, ответила сестра. Она привела Перминова на второй этаж и легким жестом руки указала на табличку «Главврач».
— Сюда! — и так же плавно и не спеша двинулась дальше.
Главврач, средних лет мужчина в белой шапочке, надвинутой на лоб, и в белом халате, воззрился сквозь толстые стекла очков на посетителя и застучал ногтем по тарелке, куда он сбрасывал пепел с сигареты.
— Извините за беспокойство. Я из Комитета государственной безопасности, — протянул Перминов удостоверение главврачу.
— Кого же вы будете у нас ловить? — попытался сострить эскулап, у которого от любопытства заискрились глаза.
Перминов шутки не принял. Он вообще не терпел такого рода шуток, особенно от людей, которые в КГБ видят лишь «ловить, тащить и не пущать». Он сразу же перешел на официальный тон и задал вопрос:
— У вас лежит больной по фамилии Сидоркин. Мне необходимо повидать его по очень важному делу.
— Тсс-с! Не спешите! Это не так-то просто, как вы себе представляете. Во-первых, посещение тяжелобольных запрещено. Во-вторых, он умирает. Уже несколько раз терял сознание. Чудом держится, сильный организм. Любая беседа с ним может оказаться тем граммом, который перетянет его на ту сторону.
Главврач молитвенно сложил на груди руки, довольный произведенным эффектом. По многолетнему опыту он знал, что такие люди, как его посетитель, не отступают сразу же, как только им говорят «нет». Сейчас он начнет доказывать и убеждать, что ему очень нужно видеть больного. Подумаешь, по очень важному делу… Конечно, можно было бы и пустить посетителя в палату. Судя по состоянию больного, тому остались считанные часы на этом свете, и часом позже, часом раньше — все равно исход предрешен…