Дело заикающегося епископа
Шрифт:
Неожиданно он наткнулся на машину, за рулем которой сидел человек, которого он не знал. Позднее он выяснил, что это Гарри Каултер, частный детектив. Вместе с ним Викслер стал искать машину Браунли, но они так и не смогли ее найти. Они позвонили в полицию. Вскоре в порт прибыла полиция и продолжила поиски. По мнению Викслера, стрельба происходила примерно в два часа сорок пять минут. В полицию он позвонил где-то в три десять или три пятнадцать минут.
Шумейкер предоставил свидетеля Мейсону для перекрестного допроса.
— Вы были
— Да, сэр. Ужасно. Все произошло так неожиданно, что я совершенно растерялся.
— Почему вы не сели в машину Браунли и не отвезли его в ближайшую больницу?
— Откровенно признаться, я даже об этом не подумал. Когда я увидел, как из дверцы вывешиваются рука и голова человека, и узнал в нем Ренволда Браунли, я буквально утратил способность соображать. Теперь-то мне ясно, что я должен был сделать.
— Вы были сильно расстроены и растеряны уже до того, как узнали Браунли, не так ли? Тот факт, что женщина в светлом плаще чуть ли не у вас на глазах выпускает в упор несколько пуль в водителя машины, вывел вас из равновесия?
— Да, сэр, естественно. Неужели вас это удивляет?
— Нет, это вполне естественная реакция.
Мейсон сцепил кончики пальцев и уставился на них.
— Дождь шел? — спросил он. — Да.
— Сильный?
— Ну, это уже был не такой страшный ливень, как незадолго до этого. Дождь ослабел, но совсем не прекращался ни на минуту.
— Все это произошло неподалеку от яхт-клуба, членом которого вы являетесь?
— Да.
— Территория клуба отделена от шоссе забором?
— Да.
— Уличные фонари имеются?
— Нет.
— Луна светила?
— Нет, сэр, шел дождь.
— И звезд не было видно?
— Нет, сэр. Я понимаю, куда вы клоните, мистер Мейсон. Света было достаточно, чтобы я мог разглядеть то, о чем здесь рассказывают.
— Каков источник света?
— Перед зданием яхт-клуба стоит мачта, на которой установлено прожекторное освещение причалов и места для стоянки автомобилей членов яхт-клуба.
— На каком расстоянии находятся прожекторы от того места, где произошло убийство Ренволда Браунли?
— В трехстах или четырехстах футах.
— Так что дорога была ярко освещена?
— Нет, сэр, я этого не говорил.
— Но все же дорога освещена?
— Да, кое-какой свет имеется.
— Достаточный, чтобы вы могли отчетливо рассмотреть все предметы?
— Поймите, мистер Мейсон, — вдруг довольно враждебно заговорил Викслер, как это случается с людьми, которых заранее предупреждают, чтобы они отвечали осторожно, стараясь избежать многочисленных ловушек, — на этой женщине был белый плащ, который сделал ее весьма заметной, как только она вышла из тени. На дороге было темно, это верно, но, когда женщина поднялась на подножку автомашины, освещения оказалось вполне достаточно, чтобы я разглядел ее очертания. Разумеется, я не мог разглядеть ее лица и не берусь ее опознать, но
— Таким образом, — все так же спокойно продолжал Мейсон, — ваша идентификация преступницы основывается на том факте, что она была в белом плаще, не так ли?
— Да.
— Откуда вы знаете, что плащ был белым?
— Я видел его.
— Не мог ли он быть светло-розовым? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Или чуть голубоватым?
— Нет.
— Нет?
Мейсон внезапно поднял глаза от кончиков своих пальцев, чтобы внимательно посмотреть в глаза свидетелю.
— Можете ли вы присягнуть, что плащ не был светло-желтым?
Свидетель колебался, потом сказал:
— Нет, плащ не был светло-желтым.
— В нем не было никакой желтизны?
— Никакой, сэр.
Мейсон медленно произнес:
— Вы понимаете, что имеется разница между чисто-белым, желтоватым и кремоватым?
— Да, сэр, конечно.
— И иной раз даже при дневном свете трудно отличить один от другого?
— Не особенно. Если я вижу настоящий белый, я его сразу узнаю. На женщине был белый плащ.
— Например, этот кусочек картона, — спросил Мейсон, вытягивая из кармана небольшой прямоугольничек, — он белый или желтый, на ваш взгляд?
— Белый.
Тогда Мейсон вытащил второй прямоугольничек из другого кармана, на этот раз снежно-белого цвета, приставил его к первому и спросил:
— Ну, а этот?
По залу пробежал шепот. Викслер поспешил заявить:
— Это было ошибкой с моей стороны, мистер Мейсон. Первый кусочек картона был с желтизной. Он мне показался белым, потому что вы держали его на фоне своего черного костюма.
Мейсон заметил как бы мимоходом с таким видом, как будто старался помочь свидетелю внести ясность в его показания:
— И если бы кусочек материала от второго плаща был показан на фоне чисто-белой стены, это помогло бы вам заметить в нем примесь желтизны точно так, как эта белая карточка помогла вам точно установить окраску первой, не так ли?
— Вероятно, — поддакнул Викслер, утратив на секунду осторожность. Впрочем, он сразу же спохватился, опустил глаза и отчаянно затряс головой: — Нет, сэр. То есть мне кажется, что был белый плащ.
— Но он мог быть и слегка желтым? — спросил Мейсон. Он помахал двумя картонками, которые высоко поднял над головой, чтобы напомнить свидетелю о его недавней ошибке.
Викслер беспомощно посмотрел на помощника окружного прокурора, на настороженные, лишенные сочувствия лица присутствующих в зале, низко опустил голову и пробормотал еле слышным голосом нерадивого ученика:
— Да, этот плащ мог быть светло-желтого цвета.
Мейсон медленно поднялся на ноги, всем своим видом показывая, что вот теперь начинается основной допрос. Впившись глазами в смущенного свидетеля, он спросил:
— Откуда вы знаете, что Браунли был мертв?
— Я это понял, взглянув на него.