Дело закрыто
Шрифт:
А потом я случайно снова встретила Альфреда Мерсера. Я работала тогда в Лондоне, и у меня как раз был выходной. Мы посидели с ним в кафе, выпили чаю, вспомнили старые времена, а потом стали встречаться опять. Вскоре он обрел надо мной такую же власть, как и прежде. Кажется, не было вещи, которой я не смогла бы для него сделать, и, когда он сказал мне уволиться, я тут же отказалась от места. Он сказал, что теперь мы поженимся и будем работать у мистера Джеймса Эвертона, который живет в Солвей-Лодж, Путни, и приходится моей миссис Бертрам деверем. И мы поехали туда и устроились на работу как семейная пара, потому что так хотел Альфред. Он обещал мне, что мы сначала поженимся, но все тянул и тянул с этим. У меня были свои рекомендации, у Альфреда — свои, и он сказал мистеру Эзертону, что мы женаты, а я не решилась возразить. Я и так никогда не возражала ему, а к тому времени начала уже бояться его до смерти.
Примерно тогда же я узнала, что Альфред тайком встречается с мистером Берти. Однажды мы встретит его на улице. Он остановился и заговорил с нами, называя меня Лу — в точности как называл в детстве, когда приходил на кухню и хотел выпросить у меня сладости. Я тут же подумала про себя: «Ему и сейчас что-то нужно», только не знала что. А когда я сказала об этом Альфреду, он приказал мне заткнуться.
Мистер Джеймс Эвертон не любил мистера Берти. Его душа целиком лежала к другому племяннику, мистеру Джеффри Грею, с которым они вместе работали. Кажется, они назывались присяжными бухгалтерами [14] . Не знаю уж, как это вышло, только мистер Берти узнал о какой-то ошибке, которую его дядя допустил на своей работе. Подробностей я не знаю, но со слов Альфреда поняла так, что мистер Эвертон подправил отчетность, чтобы выручить какого-то своего друга, и, всплыви это, у него были бы крупные неприятности с законом. Мистер Джеффри, конечно, ничего об этом не знал, а дядя настолько дорожил его мнением, что готов был на все, лишь бы так оно и оставалось.
14
Вокзал и станция метро в Лондоне
И, конечно, он согласился встретиться с мистером Берти и все это обговорить. Мистер Берти специально приехал для этого из Шотландии. Это было пятнадцатого июля, за день до того, как мистера Эвертона убили. Мистер Берти приехал к ужину, а потом они вдвоем ушли в кабинет и долго там разговаривали. Я уже тогда догадывалась, что происходит что-то неладное, только не знала еще, что именно. Я просто поднималась наверх и, проходя через холл, слышала, что мистер Эвертон кричит на племянника так, словно уже и себя не помнит. И еще Альфред проговорился, что теперь мы обеспечены до конца жизни. Он поцеловал меня, чего уже очень давно не делал, и сказал, что подал наконец наше заявление и чтобы я купила себе новую шляпку и вообще привела себя в порядок. Но я еще ничего не знала тогда — клянусь, что не знала».
— Шантаж! — воскликнул Генри. — Ничего себе! Так вот почему он изменил завещание! Он попросту влип, и Берти, воспользовавшись этим, заставил его переписать завещание на него!
— Не мешай! — прошипела Хилари. — Читайте дальше, мисс Силвер.
Мисс Силвер кивнула и продолжила:
— «На следующий день мистер Эвертон скверно себя чувствовал. Альфред сказал мне, что он ездил менять свое завещание и мистер Берти уже поставлен об этом в известность. „Считай, что нам всем чертовски повезло“, — сказал он. И еще сказал, что пригласил к ужину миссис Томпсон. Это случилось шестнадцатого июля. День был очень жарким и солнечным, и мистер Эвертон почти не выходил из своего кабинета. Он распорядился оставить холодный ужин в столовой, потому что не знал, когда спустится. Без четверти семь Альфред позвал меня наверх в нашу комнату и сказал, что мистер Эвертон застрелился. Он сказал, что никто не должен узнать об этом до тех пор, пока миссис Томпсон не пробудет в доме достаточно, чтобы снять с нас всякие подозрения. Он сказал, что нас обязательно обвинят в его смерти, если в этот момент мы будет в доме одни, а миссис Томпсон так плохо слышит, что просто не сможет сказать, был выстрел или нет. Потом он объяснил мне, что я должна делать и говорить, и поклялся, что, если я хоть раз ошибусь, он вырежет мне сердце. Он показал мне номе и предупредил, что тогда мне уже никакая полиция не поможет, а потом заставил встать на колени и поклясться, что я все выполню в точности. А чтобы миссис Томпсон ничего не заподозрила — потому что после всего услышанного я была в ужасном состоянии, — я должна была сказать ей, что у меня разболелись зубы. В половине восьмого пришла миссис Томпсон. Не знаю, как мне удалось не выдать себя. Альфред сказал ей, что я сама не своя от боли, и она в это поверила. В восемь я вышла с кухни, чтобы отнести тарелки в столовую, и, возвращаясь через холл, едва устояла на ногах, потому что услышала в кабинете голос мистера Эвертона. Он говорил по телефону — и это при том, что я час как считала его мертвым! Я просто окаменела. Он сказал: „Приезжай как можно скорее, Джеф“ — и повесил трубку.
Дверь была чуть приоткрыта, и я все прекрасно слышала. Я слышала, как он прошел через комнату и подтащил кресло — он всегда так делал — к столу, а потом вдруг закричал: «А вы еще кто? И что вам здесь нужно?» А потом, и это так же верно, как то, что я согрешила, я услышала, как мистер Берти ответил: «Да вот, знаете, решил вернуться», и мистер Эвертон спросил: «А чего ради ты вырядился как клоун?», а мистер Берти рассмеялся и сказал:» «Так нужно. Для дела». «Какого еще дела?» — спросил мистер Эвертон. А я стояла совсем рядом с дверью и заглянула в щелку. Мистер Эвертон сидел за своим столом бледный от злости, а мистер Берти стоял у окна. На нем был комбинезон, в каких ездят на мотоциклах, кожаная шапочка и очки, которые он сдвинул на лоб. Если бы не голос, я его ни за что в таком виде не узнала бы, но это точно был он. «Какого еще дела?» — спросил мистер Эвертон, а мистер Берти сунул руку в карман и сказал: «А вот для этого!» Мне не видно было, что он достал из кармана, а достал он пистолет мистера Джеффри, который тот оставил у нас, когда женился и переехал, как он и говорил на суде. Но это я не видела пистолета, а мистер Эвертон прекрасно все видел, и он тут же вскочил со словами: «Мой родной племянник!» и мистер Берти в него выстрелил.
Я даже пошевелиться не могла от ужаса, а мистер Берти подошел к двери и закрыл ее. Я слышала, как он повернул ключ, а потом долго шуршал чем-то — протирал ключ и ручку. И пистолет он, наверное, тоже вытер, потому что потом на нем нашли только отпечатки бедного мистера Джеффри.
Мне стало так страшно, что еще секунда, и я бы просто этого не выдержала. Я побежала на кухню, села за стол и схватилась за голову руками. На самом-то деле я отсутствовала всего ничего. Альфред и миссис Томпсон все это время были на кухне, только если он слышал выстрел, то миссис Томпсон никак бы это не удалось, настолько она глухая. Альфред прокричал ей в самое ухо, что я сама не своя от зубной боли, а потом повернулся и заговорил со мной — совсем тихо, чтобы миссис Томпсон не слышала. Я сказала: «Он убил его! Мистер Берти его убил!», а Альфред сказал: «Ошибаешься, Лу. Это мистер Джеффри его убьет и то не раньше, чем через четверть часа. Так и запомни».
Мисс Силвер подняла глаза от машинописной страницы, в которую превратились каракули и кляксы миссис Мерсер.
— Обратите внимание на противоречивость этого утверждения. Она говорит, будто Мерсер убеждал ее, что мистер Эвертон застрелился, однако совершенно очевидно, что ее заранее и тщательно проинструктировали, что именно говорить прибывшей на место полиции. Невозможно поверить, чтобы Берти Эвертон и Альфред Мерсер, спланировавшие убийство до мельчайших деталей, решили привлечь ее в последнюю минуту, как она это описывает. Вне всякого сомнения, она знала о готовящемся убийстве заранее и была прекрасно подготовлена к своей роли. Она противоречит самой себе. Но, конечно же, она действовала под сильнейшим давлением.
— Да, — согласился Генри. — Но я не понимаю, как они могли рассчитывать на присутствие Джеффри Грея. А что, если мистер Эвертон не позвонил бы ему?
— Хороший вопрос, капитан Каннингхэм. Думаю, мистер Эвертон начал раскаиваться, что поддался на шантаж, и собирался, открывшись мистеру Грею, заручиться его поддержкой. Как только он оправился от первоначального потрясения и вновь обрел способность рассуждать здраво, он понял, что совершил ошибку.
— Да, вероятно, так оно все и было. Но я имел в виду другое. План подразумевал присутствие на месте преступления Джеффри Грея. Мистер Эвертон подыграл своим убийцам, вызвав его. Но как они узнали, что он ему позвонил, и что делали бы, если б этого не случилось?
— Вот, — кивнула мисс Силвер. — Начальник полиции спросил меня в точности то же самое. Из показаний миссис Мерсер можно сделать вывод, что Берти Эвертон просто подслушал телефонный разговор своего дяди. Для убийц это была счастливая случайность, позволившая им избежать дополнительного риска, но, в сущности, мало что меняющая. Берти Эвертон прекрасный имитатор, и, убив дядю, он сам позвонил бы Джеффри Грею и сказал бы его голосом, думаю, примерно то же, что сказал сам покойный. Для их плана крайне важно было, чтобы Джеффри Грей обнаружил тело и поднял пистолет.
— Но они же не могли знать, что он его поднимет! — возмутилась Хилари. (Бедный Джеф, идущий прямо в расставленную ловушку! Бедный Джеф! И бедная Марион!)
— Девятьсот девяносто девять человек из тысячи подняли бы, — сказал Генри. — И я в том числе. Да любой, у которого когда-нибудь был пистолет.
— Да? — сказала мисс Силвер. — Вот и начальник полиции так думает. Весьма компетентный джентльмен. — Она кашлянула. — Думаю, с этим мы разобрались. Я продолжу.
Снова зашелестела бумага, и ясный голос мисс Силвер принялся бесстрастно зачитывать строки, давшиеся с такой болью и мукой: